Наши коллективные воспоминания о великой битве 1812 года полны пафоса и героики — Лермонтов, Бородинская панорама, дым и пламя, красивые гусары на красивых жеребцах мчатся в отчаянную атаку, все при деле, один Безухов путается под ногами со своими дурацкими вопросами философии. Торжественные монументы на Бородинском поле — тоже про это. Не то чтобы сия картина не была правдива, но это лишь часть правды, романтизация войны, которая по сути своей лишь боль и мерзость. Подвиг, еще какой подвиг, но и он — всего искра, которая не может озарить беспроглядного мрака так называемых военных действий.

…Из центра Можайска в сторону Бородинского поля ведет дорога  — та самая, по которой отступали, а потом наступали русские полки ровно 199 лет назад. Цифра почти круглая, а значит — уже началась возня, предвещающая развернутые празднества 2012-го. И точно: на подъезде к легендарному селу Бородино резвятся подъемные краны и бойко возводятся новые выставочные корпуса.

На носу двухсотлетие великой битвы, а музей не расширялся с 1912 года. Но строить на территории заповедника вроде запрещено? Простая «солдатская смекалка» позволила плавно обойти строжайшие правила, потому что это вовсе не строительство, а «Воссоздание дворцово-паркового ансамбля и строительство фондохранилища в селе Бородино». Таким образом, в Бородино как бы возвращается путевой дворец Николая I, выстроенный к 25-й годовщине битвы и утраченный в ХХ веке.

Параллельно в окрестностях дворца велись раскопки, результат которых был сколь предсказуемым, столь же потрясающим. Год назад, будучи в гостях у радушных бородинских археологов, Игоря Кондратьева и его коллег, мы застали наиболее эффектный момент раскопок — раскрытие общей могилы солдат и лошадей, погибших 26 августа 1812 года; апофеоз войны, достойный кисти катастрофиста Верещагина. Однако то была лишь середина научного процесса — раскопки продолжались и зимой, и весной текущего года.

Одна из общих могил, обнаруженных при раскопках в Бородино. Фото: Александр Можаев

Раскопки в Бородино имеют статус «охранных», то есть предваряющих строительство и вынужденное уничтожение культурного слоя. Но надо отметить, что охранная — сиречь новостроечная — археология может быть очень разной. Либо это лихорадочное спасение драгоценных находок из-под ковша бульдозера, либо заранее спланированные, вдумчивые и неспешные работы, позволяющие не только собрать коллекцию артефактов, но и восстановить всю историю места.

Раскопки в селе Бородино, проводившиеся в 2009-2011 годах, в этом смысле можно считать образцово-показательными. Была прослежена цепь событий от бронзового до ХХ века. Масштаб работ позволил зацепить пласты, о которых иначе никто никогда бы не узнал. Наиболее древняя находка, условно говоря, относится ко временам Христа и Цезаря. Как выяснилось, две тысячи лет назад на этом мысу находилось поселение дьяковской культуры. Следы жилищ и очагов, керамика, наконечники стрел. Потом люди ушли, и многие века на холме рос лес.

Вероятно, в XV веке здесь снова обосновалось крестьянство, а в XVI прибыл и первый дворянин — на холме появилась усадьба, сначала Савёловых, потом Бегичевых. Волею судеб именно в этой усадьбе прошло детство легендарного Дениса Давыдова — родного брата Александры Бегичевой-Давыдовой. Обнаружены фундаменты их дома — изба-пятистенок, 12 на 6, печь посередине, крайне скромный быт небогатого дворянства.

И вот мы приближаемся к событиям 1812 года. Накануне битвы 28-летний Денис Васильевич вновь прибывает в родные места, князь Багратион благословляет его, как местного краеведа, возглавить летучий партизанский отряд. Правда, остановиться в родных стенах Давыдову не удалось — усадьба была частью разобрана на баррикады, частью занята и, по собственному свидетельству, Давыдову пришлось ночевать «под кустом леса». А утром 26 сентября Бородино было дотла выжжено артиллерийским огнем.

«Схватка гигантов» началась здесь, к западу от Бородинской церкви, у высокого мыса над рекой Колочью. Именно по этой высоте на рассвете ударили отряды армии Эжена Богарне, сына императрицы Жозефины от первого брака. Неожиданная атака была успешной, но вскоре русская артиллерия отбросила наступавших обратно к реке. В этом бою погибло около 800 французов, включая одного генерала.

Как известно, Бородинская битва считается крупнейшей по человеческим потерям однодневной баталией. Иными словами, на этих холмах был поставлен своего рода мировой рекорд по скоростному втаптыванию в землю служивых людей мужеского полу, в среднем по 2500 душ в час. Представьте это прекрасное зеленое поле через пару недель после того, как «отступили басурманы». Или не надо, поберегите нервы. По разным оценкам, общие потери составили от 80 до 105 тысяч человек плюс 35000 лошадей. Археологи невесело шутят о пяти годах беспрерывной работы «можайского мясокомбината».

Еще вот такая статистика: крестьяне, нанятые осеню 1812 года в похоронные бригады, получали в день 50 копеек (оклад младшего офицера армии) и две чарки водки. Много это или мало, можно судить по ценам тех лет — лучшая квартира в центре Петербурга стоила до 20 рублей в месяц, обычное жилье — рубль с мелочью, фунт лучшего мяса — до 6 копеек, ведро водки — 15 копеек… Захоронения проводились до мая 1813-го. Просто стаскивали крючьями в любые потребные ямы, кого не удалось закопать — сжигали, истребив на дрова все окрестные леса.

…И вот мы стоим на краю раскопа, дно которого, строго по Лермонтову, выстлано перемешанными костями коней и людей, и снова поминаем трагика Верещагина. Археологи не очень-то одобряют фотографирующих — ведь это не просто раскоп, а чужая могила, дело глубоко интимное. Но мне кажется, что такое обязательно надо видеть, в смысле воспитательного эффекта это гораздо сильнее любых монументов.

Слово археологу Игорю Кондратьеву:

«Эти кости никто особенно не искал, хотя все знали, что они лежат где-то неподалеку. Любопытная вещь: Бородинское поле создалось в 1830-е годы как поле боевой славы (впервые, кстати, в Европе). Кроме ландшафта, основой такого мемориала должны быть могилы погибших. Но Бородинское поле полно памятников, которые стоят на пустой земле, не на могилах. Захоронения этих рядовых героев до сих пор не найдены. При этом известно, что общих могил здесь порядка трех сотен. Их искали, но находили лишь немногие отдельные останки, и то случайно. Раскопанные нами санитарные погребения в подвалах двух сгоревших домов — первая сознательная находка.

Рядом с домом Давыдовой стоял деревянный овин на каменном погребе. Он был разрушен еще до битвы и в 1812 году представлял собой яму, в которую и были свалены лежавшие окрест трупы — 12 человек (в основном французы) и 60 лошадей. И другое, поменьше, в двухстах метрах к дороге — сгоревший погреб крестьянского дома, в котором лежали пятеро человек и какая-то скотинка маленькая. Предполагается, что все обнаруженные останки пройдут генетическую идентификацию. Возможно, удастся найти даже каких-то родственников погибших два века назад солдат, по крайней мере с французской стороны уже были похожие прецеденты. И далее — поступить с ними по-человечески: отделить людей от скотов, выяснить, кто они, откуда сюда пришли, как погибли, и похоронить. Русских по русскому обычаю, французов — по французскому. И лошадям поставить памятник, ведь эти лошади были верными друзьями и воевали наравне со своими хозяевами.

А далее — продолжать искать остальных. При нормальном финансировании это могло бы стать программой на много лет. Найти их очень важно, чтобы превратить санитарные захоронения в мемориалы, чтобы оживить ими Бородинское поле. Как искать — может рассказать только археолог. Нужны работы, предваряемые серьезными архивными исследованиями. Но и сейчас мы можем предполагать зоны поиска. Скажем, на месте массовых погребений возникали провалы земли, где вырастали кусты и деревья. И если вы видите воронку, в которой растет по крайней мере столетняя липа, то это наверняка могила 1812 года. Наверняка искать надо на месте сожженных деревень либо в верховьях оврагов.

Странно, что эти герои остаются забытыми две сотни лет — ведь санитарные захоронения считались временными, император распорядился прибрать тела «до особого распоряжения». Для кого-то это «распоряжение» наступает только сейчас, спустя 200 лет. И вот вам еще одна характерная деталь: в углу раскопанного нами погреба — выгребная яма сортира советской столовой, запросто пробитая через метровый слой костей…»

После войны Александра Давыдова вышла замуж, стала Бегичевой и построила новый дом в стороне от прежнего места. О захоронении довольно скоро забыли. В середине XIX века на мысу был разбит сад с павильонами, клумбами, дорожками и прочими удовольствиями — его структуру также удалось выяснить при раскопках. Ныне он разросся и вовсе не похож на парк, но специалисты вычленили старые деревья, которые будут сохранены при расчистке буераков. Кстати, одним из самых старых оказалась довольно тощая липа, несерьезные размеры которой объясняются полученными в детстве ранениями — хорошо видимый шрам от осколка рассекает ствол, возможно, спасший чью-то жизнь в 1812-м.

А новый дом Бегичевой впоследствии был продан и превратился во дворец императора Николая I. Каменный фундамент этого, в основном деревянного, здания был вскрыт, зафиксирован, и разобран для строительства нового фондохранилища.

Путевой дворец Николая I в Бородино. Фото: С.М.Прокудин-Горский, 1911 год

Однако это еще не все. Ряд важнейших находок таился в самом верхнем слое, относящемся к ХХ веку. Следы другой войны, окопы и землянки 1941 года, в которых несколько лет после отступления немцев жили люди, потому что жить им более было негде. И два неизвестных солдата. Один — памятный старожилам партизан, пытавшийся взорвать мост и здесь же, у моста, расстрелянный и прикопанный, вместе с детонатором от мины в качестве улики. Другой — убитый осколком бомбы пехотинец, лежавший на глубине всего полуметра. Кроме осколка в его могиле был найден еще и наконечник стрелы бронзового века — перепутанные страницы истории, разделенные тысячелетиями…

А рядом было обнаружено кладбище военного госпиталя времени оккупации. 66 тел немецких солдат и ефрейторов, почти все опознанные по госпитальным спискам и медальонам. Сейчас их останки уже переданы германской стороне, для возвращения родственникам.

Если не знать (или не думать) о том, что скрывает земля Бородинского поля, его надземная часть являет собой красу необыкновенную. Подобные красоты родной природы — и скрытые землей воспоминания о не менее славных, но менее драматических страницах истории — есть и в деревне Борисово, куда не сложно завернуть на обратном пути из Бородино в Москву.

Одновременно с бородинскими раскопками та же самая совместная экспедиция Института археологии и ЦИГИ начала раскопки Борисова городка — бывшей усадьбы Годунова в 10 км южнее Можайска. В Борисово надо найти стоящую в центре села полуразрушенную церковь и три минуты идти по тропинке, начинающейся от кладбища за ее алтарями. Два холма, разделенные глубоким оврагом, прежде соединялись огромным деревянным мостом. На левом холме стояла самая грандиозная шатровая церковь всея Руси (вроде той, что в Коломенском, только стройнее и выше). В начале XIX века ее разобрали на кирпич. Говорят, что крестьянская артель, которой поручили снос ветхой, уже частично обвалившейся церкви, не смогла поднять на нее руку. Как мы можем видеть, нашлись люди менее щепетильные — на месте храма пусто, лишь заросшие бурьяном рвы обозначают места так же пущенных в дело фундаментов.

Борисов городок. Крепость и церковь Бориса и Глеба. Изображение конца XVII века
Источник: archaeolog.ru

На правом холме стоял дворец самого Бориса. Его не зря называют замком — это была постройка европейского типа, где дворцовые помещения должны были примыкать к прямоугольнику крепостных стен. Должны были, потому что начатый в 1600 году замок остался недостроенным из-за смерти царя. Однако дважды успешно отражал штурмы поляков в годы Смуты. В полузасыпанном прошлогоднем раскопе видны основания его каменных стен. Под ними археологи нашли останки неизвестного науке города времен Куликовской битвы.

Напротив — огромная зеленая долина реки Протвы. Годунов велел построить на ней плотины, дабы иметь пред глазами прекрасное озеро с отражающимися в нем закатами. А для специальных царских увеселений на озере соорудили рукотворный остров. Сейчас озера нет, дворца нет — в общем, ничего нету. Но закаты по-прежнему в вашем полном распоряжении. Прекрасный завершающий аккорд по дороге к дому.