К читателю

 

         Отдавая должное Николаю Ивановичу Власьеву (1887-1938), как первому нашему краеведу, Можайское Общество считает необходимым предоставить читателю возможность ознакомиться с его историческим очерком «Можайск в его прошлом», помещенным  в статистическом сборнике «Можайский уезд Московской губернии», издания 1925 года.

    Трудно переоценить вклад Н.И.Власьева в изучение истории родного края. Он руководил историко-археологической секцией общества краеведов, участвовал в археологических раскопках, вёл большую научно-исследовательскую работу, писал статьи в газеты и журналы, боролся с властями за сохранение историко-культурного наследия города.

В своей статье « Как я работаю над собранием материалов и изучением истории местного края» Н.И.Власьев писал:

«Ещё в молодости меня занимал вопрос – узнать прошлое нашего города. К сожалению, в литературе не было почти ничего, что бы ответило на интересующий меня вопрос. Кое-где по нескольку фраз об отдельных моментах, одна-две вздорных полуцерковных брошюрок, вот и всё, что имелось в литературе широкого пользования о родном Можайске. С 1914 года я систематически и упорно начал собирать материал о прошлом края, по крупинке выуживая его сначала из случайного чтения, а затем всё более и более планомерно знакомясь и штудируя те труды и издания, где можно было натолкнуться хоть на что-либо, хоть на несколько фраз об отдельном событии или факте. Первым, что я использовал, были капитальные труды по русской истории вообще: Татищев, Карамзин, Щербатов, Соловьёв, Костомаров и прочие. Далее в круг моего чтения вошли энциклопедические, географические и прочие словари, от них постепенно перешел к исследованиям, мемуарам, памятным запискам и, наконец, к газетному и печатному материалу. Работал в читальных залах наших величайших книгохранилищ столицы: Ленинской публичной библиотеки, Государственного Исторического музея, Центрального областного книгохранилища.

Целых 16 лет работая библиотекарем местной библиотеки, я привык ценить каждый малозаметный на первый взгляд пустяк, касающийся малейшей детали, отдельной черточки местной истории и за 27 лет работы над сбором материалов заполнил своим бисерным почерком целых 25 толстых общих тетрадей данными истории края. От разных авторов, из разных источников я брал всё, что только встречалось мне о прошлом города, часто дублируя и триплируя отдельную дату хронологии, отдельный момент прошлого, что позволило мне путем сравнительного анализа выявить тот или иной факт и дать ему истинную окраску».

(Из очерка  Л.Шитиковой, сотрудника Можайского краеведческого музея)

    Власьев проделал огромную работу по систематизации разрозненных и труднодоступных  материалов. И за это он достоин всяческого уважения и похвалы. До сих пор его книга является единственным и наиболее полным сводом исторических сведений о Можайске. Редко какой материал по краеведению Можайской земли не содержит ссылку на эту книгу.

         В декабре 2006 года  огромный материал, собранный Н.Власьевым, (23 общие тетради, из 25 упомянутых в статье) был передан  в фонды  Можайского краеведческого музея. Их любезно передал  внук Николая Ивановича Сергей Алексеевич Гулин. И эти материалы еще ждут своего исследования и опубликования.

     Объем очерка не позволил Николаю Ивановичу использовать весь накопленный им материал. Поэтому многие исторические события и даже целые эпохи он описывает весьма бегло. Это один из недостатков его труда.

   Второй недостаток, который очень резко бросается в глаза при чтении его книги, - стремление привлечь к освещению исторических событий классовую и экономическую теорию Маркса. В основе этой теории лежит  положение, что высшие сословия – духовенство и дворяне – никогда не могут быть прогрессивными в своих действиях.  В соответствии с этим, Власьев полностью исключил из своего труда какие-либо теплые слова и похвалы  Можайским князьям, видным дворянам и церковным деятелям. Его осторожность была так велика, что даже  подвиг Дмитрия Михайловича Пожарского, спасителя России в смутное время, не был отмечен автором достойным образом.

 Но здесь не стоит особо  винить Николая Ивановича. Ему пришлось жить и писать в трудные времена, когда жесточайшая идеология контролировала всю умственную деятельность уцелевшей русской интеллигенции. Именно в русской истории видела новая власть своего наиболее опасного врага, способного пробудить национальное самосознание. Если бы Власьев писал то, что ему подсказывали его совесть и сердце, то этот очерк никогда не был бы опубликован. И, уступив идеологическому нажиму, выбрасывал Николай Иванович со страниц своего труда упоминания о многих достойнейших людях Можайской земли, обращая несколько преувеличенное внимание на стихийные крестьянские волнения, разбой и неповиновение властям в нашем крае. Все это он с какой-то старательной неловкостью  пытался представить как ростки классового самосознания и показатель несомненного прогресса общества. Внимательный читатель увидит в этом всего лишь наивную попытку обойти идеологические барьеры.

  Но  и политическая  осторожность не спасла Николая Ивановича от подозрения властей. Его несколько раз арестовывали по надуманным обвинениям, потом отпускали. Последний раз его арестовали в начале 1938 года.  После недолгого разбирательства он был осужден  комиссией НКВД СССР по ложному обвинению   в шпионаже в пользу Польши и расстрелян в мае того же года.

    Истинная же причина расстрела иная. Сталинский режим пришел к выводу, что  краеведение слишком опасно для   формирования нового социалистического мировоззрения. Опасно потому, что оно способно вновь пробудить  «великодержавный шовинизм» и национальное самосознание русского народа, так старательно уничтожаемое большевиками-ленинцами. Поэтому и с краеведением, и с краеведами расправились безжалостно и   самым решительным образом.

  О том, что краеведы массово преследовались во время кровавых сталинских «чисток» мало кто сейчас знает.  Но  именно в них, пытливых  и неравнодушных энтузиастах сохранения отечественной истории, увидели советские идеологи своих опаснейших врагов. В их число попал и Николай Иванович Власьев.

    Пусть эта небольшая публикация на нашем сате будет напоминанием  о его подвижнической деятельности на благо Можайского краеведения и о  его трагической судьбе.

В расстрельных списках  Бутовского полигона о Н.И.Власьеве содержатся следующие сведения:

Власьев Николай Иванович

Родился в 1887 г., Московская обл., г. Можайск; русский; образование среднее; б/п; краеведческий музей г.Можайска: заведующий. Проживал: Московская обл., г. Можайск, Бородинская ул., д. 7.
Арестован 28 марта 1938 г.

 Приговорен: Комиссией НКВД СССР 19 мая 1938 г., обв.: шпионаже в пользу Польши.

 Расстрелян 4 июня 1938 г.Место захоронения - Московская обл.,Бутово. Реабилитирован в июле 1964 г.

Владимир Куковенко

 

 

                                        Оглавление

 

 I.     Введение……………………………………………………....11

II.    Можайск – удел Черниговского и Смоленского великих

        княжеств………………………………………………………15

III.   Можайск в составе Московских земель……………………. 20

IV.   Можаск – удел Московского великого княжества………...22

V.    Можайск –пригород   Москвы………………………………..27

VI.   Годунов и смута……………………………………………….37

VII.  Можайск – крепость…………………………………………..50

VIII. Реформы Петра. XVIII век……………………………………57

IX.    XIX век и начало XX в ……………………………………….68

          Материалы к истории города Можайска…………………….81

          Верея и Вышгород…………………………………………….84

 

                                                              I.Введение

 

    Небольшой уездный городок Московской губернии Можайск лежит под 55 º40′ северной широты и 55º35′ восточной долготы* в расстоянии 101 версты от Москвы и 815 верст от Ленинграда, на протяжении и при впадении речки Можайки с ручьями Петровкою и Каширкой в реку Москву.

     Центром своим расположенный на довольно высоком холме, он по скатам его растянулся приблизительно в длину (с востока на запад) на 1 ¼ версты и в ширину (с севера  к югу) на 2 ½ версты.

*Здесь Н.И.Власьев не совсем точен – географическая долгота  Можайска 36º02′. Видимо, он взял географические координаты города из книги «Историческое и топографическое описание городов Московской губернии…» издания 1776 г., в которой  Можайск действительно значится под  долготой 55º35′.

  Такое расхождение объясняется тем, что в  XVIII веке под влиянием французской науки в России отсчет долгот велся от французского нулевого меридиана. Этот нулевой меридиан был введен по настоянию кардинала Ришелье еще в 1634 году и совмещен с самым западным из Канарских островов, островом Ферро (сейчас Иерро).  Канары в то время были владением Франции. В настоящее время отсчет долгот ведется от Гринвичского меридиана.

(Примечание В.К.)

Самым  возникновением город обязан, безусловно, своему географическому положению: в старину здесь был узел двух путей, двух дорог – в Литву и на север: сухопутной (по старому Смоленскому тракту) и водной (по р.р. Москве и Протве). Видимо около самого города пролегал когда-то «волок» многоводных некогда упомянутых рек для судов и ладей, ходивших по ним. Правда, эти реки теперь настолько обмелели, что с 1893 года  по ним не гонят даже в половодье плотов, но кто не знает, что только за истекшие столетие-полтора исчезли под варварским топором жадного эксплоататора-хищника те огромные леса, «хранители вод», которыми славился наш Можайск, леса кишевшие зверями, пчелами и разбойниками, по дорогам которых ездили еще в Екатерининские времена с большой опаской и под многочисленною охраной или большим караванам. Площадь Можайского уезда в ее настоящем объеме – верхняя окраина Москворецкого бассейна, водораздел р.р. Москвы и Клязьмы, начало той возвышенности, которая разделяет воды р. Москвы от вод текущих в верхнюю часть р. Волги (р.Вазуза с притоками).

    В отдаленные от нас времена пространство уезда, как свидетельствует история, населяли люди двух племен: славянского – кривичи («будины» Геродота) и неизвестного – голяди, которых по свидетельству летописи в 1058 г. истребил Изяслав. Какое же из этих двух племен являлось создателем и основателем нашего города? Прежде всего оговариваясь, что истории совершенно неизвестно, когда и кем именно  основан Можайск, можно предположить, что строители его были голяди, тот неизвестный загадочный народ русской истории, который нашими историко-географами относился то к финскому, то к литовскому племени и который был, очевидно, никем иным, как «гелонами» Геродота, которых М.Н, Покровский в т.1 своей «Русской истории» называет выходцами  из Византии, т.-е. греками.

   К этому мнению склоняется и исследователь Мордвы В.Н.Семенкович. Этим объясняется, пожалуй и гадательное происхождение на языческой Руси одного из главнейших христианских фетишей, - местной иконы Николая, вывезенной, видимо, голядами из Византии, или сделанной ими самими. Многие веские данные позволяют утверждать, что Можайск – один из древнейших городов русских: многочисленные курганы, могильники, городища мерянские и, быть может, иные Красного Стана, сельца Нового и др. наглядно говорят, что ближайшая к городу площадь уезда была заселена еще издревле. Также отмечают его и словесные памятники народного русского творщества:  былины «Ванька удовкин сын», «Михайло Потык» и «Садко» 12 и 13 веков.

   И без доказательств ясно, что много нужно было времени, чтобы популярность Можайского фетиша сделалась обще-русской и чтобы народ включил «его славу» в свои сказы 13 столетия.

     Итак, мы не знаем, чьему «печищу или дворищу», какому именно разбойнику-князю обязан Можайск возникновением своим, ясно только, что строился он, как и большинство городов русских, как склад награбленных товаров того или иного князя, обиравшего обитателей окрестностей пчеловодов и звероловов-будинов и вольных землепашцев-гелонов. Город, конечно, как и дома, идолы, храмы тогдашние у древних славян, был деревянный, обведенный в центре «детинце-крепости» на холме земляным рвом и насыпью. Фундаменты разобранной ныне, существовавшей в Можайске крепости, построенной на месте старого детинца, ясно указывают откуда (место собора и «озера») пошел город и где ютилось первоначальное его ядро.

  

             II.    Можайск – удел Черниговского и Смоленского великих  Княжеств

 

     Уже первая дата истории 1231 г. встречается с Можайском, как с сильной крепостью, о которую спотыкается в своем победоносном походе на земли Черниговские воинственный переяславский князь Ярослав, наемник Великого Новгорода. Следующая историческая дата 1275 года застает Можайск как самостоятельный удел-княжество земли Смоленской. Здесь, прежде чем идти далее, уместно сказать несколько слов о городском и сельском устройстве того времени, о взаимоотношениях обитателей их, о князе  и его власти и проч. Выше упоминалось вскользь о «печищах и дворищах». Что-же такое представляли из себя они, эти «печища» северной Руси и «дворища» западной? Прежде всего, это коллективная (взаимно-общая) форма землевладения, когда-то общая для Руси, остаток настоящего первобытного коммунизма, когда несколько работников обоего пола жили под одной кровлей и сообща обрабатывали захваченную ими землю общим инвентарем. На основе этих общих хозяйственных интересов выросла и первобытная общественная организация. Дворище управлялось самодержцем-отцом. Частая война между семьями за продукты повела,  помимо естественного разростания семьи, к искусственному ее расширению, путем присоединения «рабов» (побежденных вполне) и «подданных» (находившихся под данью). Когда дворище выростало постепенно в племя, власть отцовская перерождалась, естественно, в княжескую. Князь являлся уже и общим военачальником племени на войне и собственником всего государства-волости (от «владеть») – вотчины, как отец семьи когда-то был собственником ее и всего ей принадлежащего.

    В сложной схеме средневекового феодального устройства необходимо  разобраться и отделить наростание таких единиц и понятий, как  боярин, дворянин, крестьянин. Вотчина князя 12,13в.в. разделялась и состояла уже из поместий, зависимых от князя крупных землевладельцев-бояр, имевших особую дворню (дворян-военных), - челядь и крестьян (землевладельцев), обязанных (иногда за долг) работать на них на их земле. Как же могли появиться такие баре и крестьяне-рабы? Первоначальная общинная собственность «дворища» с войнами-захватами более сильных семей, с переделами и, позднее, пожалованиями переходили  понемногу в собственность личную, и порабощенные семьи  «данники» превращались мало-по-малу в землепашцев-рабов крестьян, обязанных работать на своих поработителей.

    Несколько в стороне в этом случае стоит история города с его устройством и жителями. Необходимо здесь же отметить, что только-что рассмотренное феодальное государство являлось, так сказать, самодовлеющей величиной, замкнутой единицей, вмещавшей в себя все свое натуральное хозяйство. Как же при «натуральном» обмене могли появиться торговля и ее гнезда города? Кто и чем торговал? «Мы ничего не поймем» -говорит Покровский, - «в организации древне-русского города, если упустим из виду сочетание войны, торговли и разбоя». Первыми купцами на Руси были князья-варяги и их дружинники. Торговец древней Руси был военным человеком всегда, товаром была военная добыча, а место хранения награбленного «товара» -город (т.е. огороженное населенное место) военным лагерем. Разбойники князь и купец нападали на кого-нибудь* племенного славянского князя, грабили и его двор и окрестности, брали все, что только можно было взять, пленяли и закабаляли людей и прятали награбленное в крепкое местечко – город, часто в церкви его, вместе с одним из главных видом товара –девками, торговли Руси с заграничными государствами того времени. Доказательством вышесказанного может быть характерное поучение деятеля 13 в. епископа Серапиона, в котором он, объясняя разные беды, обрушившиеся на Русь ее грехами, указывает в числе последних «братью свою ограбляем, убиваем, в погань продаем»**.

  *Так в подлиннике. Следует читать «какого-нибудь».В.К.

**Здесь Власьев не совсем корректен. Желая подкрепить свой обобщенный вывод о князе-разбойнике, он приводит слова из проповеди Серапиона, епископа Владимирского. Но Серапион, говоря в своей проповеди о подобных явлениях,  имеет в виду, что подобное бесчеловечное отношение к своим единокровцам и единоверцам изначально не было присуще русским людям, а возникло в результате крайнего повреждения нравов  под влиянием диких и бесчеловечных монголов. В.К.

      Обычная история возникновения города того времени в общих чертах такова. Место города выбирал князь с дружиною. Несколько укрепившихся уже на таком выбранном удачном месте «дворищ» составляли первичное его ядро, их население будущую аристократию  города, «старцев градских». К этому избранному пункту в скором времени приливала разношерстная, разноязычная толпа людей «без роду, без племени», т.-е. бродивших и торговавших по Руси,  элемента выкинутого из родных мест теми или иными обстоятельствами и причинами. Место «дворища» для этой толпы, объединенной общим гнездом-городом, занимала искусственная военная организация «сотня» и рядом с «градскими старцами» появляются десятские, сотские с тысяцкими (купеческим  генералом) во главе «и вскоре из-за последних первых становится уже не видно», - говорит М.Н.Покровский. Около нескольких купеческих родов скоплялось в дальнейшем многое множество «мелкого люда» - чернорабочих, ремесленников. Управлялись города обыкновенно «вечем» (народным сходом) и, таким образом, представляли из себя нечто в роде аристократической республики с начала происхождения, а потом капитала. Следует, однако, оговориться, что к тому времен, о котором идет сейчас речь в очерке, т.-е. к XIII веку городские вечевые общины уже отживали свой век и на смену им все резче и резче выступала власть княжеская.

    Строились города русские, как и Можайск, на дорогах и в первую голову на водных путях. То, что первый удельный можайский  князь Федор  Ростиславович Черный получил при разделе братьев из всего обширного княжества Смоленского один только Можайск, ясно говорит за то, что к этому времени город был уже многолюден, могуч и богат. При нем (в бытность его уже князем Ярославским)  Можайск в 1293 году взят и выжжен татарскими ордами брата хана Дюденя.

 

3. Можайск в составе Московских земель

 

 

     Около этого времени по соседству с Можайском начинает расти  и крепнуть Москва. Ее развитие тесно связано, конечно, с причинами экономическими и, первое, с чрезвычайно благоприятным географическим ее положением. Это был один из узлов важнейших пунктов Московско-клязьминского торгового пути из Западной Руси, промышленной области смоленских кривичей, в крупнейший центр Поволжья «великий город булгар» с его ярмаркой, предшественницей макарьевской  и нижегородской. Кроме  старого выхода в Западную Европу через Новгород, Москва около половины 13 столетия, благодаря изменившемуся направлению старого северного торга – на Киев по Днепру – (итальянских генуэзских торговцев крымских колоний), обзавелась своим новым через Москву по Дону. Естественно,  что крепнущему Московскому княжеству  нужно было  теперь заполучить в свои руки все течение реки Москвы, и вот в 1303 году Можайск захватывает Московский князь Юрий (Георгий) Данилович,  а князя Можайского Святослава Глебовича (племянника Федора) отводит пленником в Москву. До 1322 года князем Можайским  после этого числится его младший пятый брат Афанасий Данилович, а после смерти Георгия Можайск входит в число волостей Ивана Калиты. При сыне последнего Симеоне Гордом в 1341 году 1 октября витебский князь Ольгерд с литовскою ратью безуспешно осаждает Можайск.  В 1352 году в  нем свирепствует уносящая множество жертв «черная смерть» -чума.

   Со смертью Симеона в этом же году Можайск переходит к его третьей жене Марии Александровне (из рода князей Тверских) и им распоряжается фактически ее дядя Василий Михайлович Кашинский. Деверь Марии Александровны, Иван 2-й Иванович, в составе земель которого находился Можайск, передает его по  духовному завещанию в 1359 г. своему сыну Димитрию Донскому, при котором в 1354 году город сильно обезлюдел из-за моровой язвы. В 1368 и 70 г.г. Можайск дважды разоряет теперь уже литовский король Ольгерд. Ко второму походу его относится, между прочим, первое указание на существование вблизи Можайска  города Протвы («Поротвы», как именует его и реку того же названия летопись). В 1372 году в Можайске княжит счтавленник Димитрия Федор Михайлович (линия тверских), поддержавший вед. Князя московского  в его борьбе за великое княжение с князем Михайлом Александровичем Тверским. Среди павших в 1380 году в битве на Куликовом поле история упоминает 60 можайских бояр без отнесения, однако, их к войскам самостоятельного удельного княжества. Мстивший за Мамая в 1382 году Тохтамыш разгромил Можайск.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

      IV.   Можайск – удел Московского великого княжества

 

 

    Перед смертью Дмитрий Донской передает своею второй завещательной грамотой Можайск своему 3-ему сыну Андрею, с которого, таким образом, и начинается снова ряд самостоятельных можайских удельных князей из рода московских. Завещание это,  дошедшее до нас, впервые охватывает состав Можайского удела. Димитрий передает в нем сыну княжество с городами,  волостями и селами, с печатью-гербом, проезжими, бортевыми и иными пошлинами. Волостями можайскими  числятся: Исмея, Числов, Боянь, Берестье, Поротва, Колоча, Тушков, Вышнее Глиньско, Пневичи с Загорьем, Болонеск. Приданными к нему Коржань и Моишин Холм. Отъездными: Верея, Рудь, Городошевичи, Гремечи, Заберега, Сушов, села Репинское и Ивановское в Гремичах, Калуга, Роща, Тов  и Медынь, и села московские: Напрудское, Луцинское на Яузе, Деднинское, Хвостовское в Перемышле, Боровский и Вознесенский луга, Юрьевское село Олексинское на Пекшее, Белоозеро, Вольск, Шаготь и Мелолюбский уд. Новый можайский удельный князь  был тогда семилетним ребенком, с 15 он уже выступает на общественную арену. В 1397 году новгородцы разоряют Можайское Белоозеро и Андрей год слишком живет в Великом Новгороде, налаживая отношения между ним и Москвой. В 1408 году он основывает в Можайске существующий и ныне Лужецкий монастырь, как форт крепости города, вынесенный за черту кольца 16 острожков-монастырей ее первой линии обороны, для прикрытия  и охраны пролегавшей около него Московской дороги. Из числа названных 16 можайских монастырей острожков истории известны 9, и между ними: Иоакиманский (ныне приходская церковь), Сретенский (по улице того же названия), Борисоглебский (на улице того же названия), девичий Петровский (теперь  Петровское кладбище), девичий Благовещенский (на Воскресенской горе на запад от нынешнего города), Троицкий  (теперь приходская церковь), Иоанно-Богословский (за Псарней в направлении дер. Новосурина), Петропавловский и проч. В 1410 году темник (начальник над «тьмою» -  десятком тысяч татар) Золотой Орды Эдигей сильно разоряет верейские волости Можайска, но город Можайск, за быстрым отходом его за смутами в орде, не пострадал. В 1411 году Андрей провожает свою племянницу, дочь великого князя московского в Константинополь. В 1413 году основывает близ Можайска (ныне в пределах Гжатского у. Смоленской губ.) Колочский монастырь – укрепленный пункт для охраны глухой Смоленской дороги, закрепляя за народный счет свою личную княжескую власть авторитетом «явленной местной чудотворной» иконы. Вообще, кн. Андрей – типичный удельный князь-охотник, как говорит С.М.Соловьев, северной Руси, много способствовал усилению мощи Можайска города и княжества. Третий в начале его княжения (см. «выход» Дмитрия Донского) по величине из Московских уделов к концу его жизни (скончался 9 июля 1432 года) выростает в первый. При нем с конца 1419 по 1422 год в Можайских областях свирепствует страшный голод и люди, как свидетельствуют летописи, «тысячами гибнут в домах и на дорогах». В  1427 году Можайск посещает «мор» (эпидемия) и истребляет в нем множество жителей.

     К XV столетию натуральный обмен феодальной Руси вытесняется окончательно растущей торговлей и ее неизменным спутником денежным обращением. Князь Андрей чеканит уже собственную серебряную монету. Известны, наприм. его неизвестных годов монеты в 24-30 дол., 1426 года – 16 дол., 1427-15 дол,, 1428-14 дол., и около 1432 года – 13 дол.*  На  этих монетах имелись надписи «печать князя» и «князь». Перед  своей смертью Андрей разделил свой удел на два княжества: Можайское  с Калугой и Верейское с Белоозером. Главный первый удел он передал своему старшему сыну Ивану, а второй младшему Михаилу.

       В самые  первые годы княжения Иван Андреевич Можайский  по примеру отца чеканил свою монету, но полегковесней отцовской. Из монет его известны выпущенные в 1432-1434г.г. в 12, 11 и даже 10 долей. Бурное, смутное было то  на Руси время:

* Доля – мера веса, равная 44.43 мг. В.К.

центр тяжести политической жизни в стране колебался, усобицы жадных удельных князей, чувствующих начало своего конца, разъедают московское государство. Сын века, новый можайский князь, присягнувший вначале на верность Москве, в 1434 году переходит на сторону дяди, кн. Звенигородского-Галицкого Юрия Димитриевича, соперника молодого московского  князя Василия II на  великокняжеский стол, а затем неоднократно и сам пробует в союзе  с сыном Юрия Димитрием Шемякой захватить в свои руки главенство в государстве московском. В 1444 году Иван Андреевич сжег  на Можнице в Можайске  боярина своего Анжрея Димитриевича Мамона  с женой, очевидно за то, что он «тянул» к Москве. Варварский факт этот отмечается для того, чтоб подчеркнуть начавшееся расхождение, общее для Руси, интересов удельного князя с его боярами, естественными и единственными вместе с церковной знатью и монастырями «собирателями» Руси в личных, разумеется, интересах. Монастыри к этому времени на Руси – богатейшие землевладельцы, как и бояре. «Чем меньше князей, тем больше богатых кормлений», характеризует тогдашний взгляд боярский на  объединительную политику московского великого княжества  В.Сергеевич. И действительно -  сына Мамона мы встречаем впоследствии ближайшим советником и правой рукой господаря московского Ивана III.

       В 1445 году  литовский князь Казимир Ягайлович посылает, в отсутствие воинственного, занятого личными происками против великого князя московского Ивана Андреевича, свою рать на Можайск, и литовцы берут  и разоряют по пути 5 русских городов, пока крохотные по количеству храбрые соединенные силы людей князей Можайского, Верейского и Боровского не останавливают их в битве у реки Суходрова. В следующем  1446 году Можайский и Шемяка 12 февраля захватывают врасплох Москву  и грабят великокняжескую казну и архивы. 13-го утром Можайский пленяет по поручению своего союзника в Троицком монастыре и самого, только что возвратившегося из Казанского плена великого князя московского  и, совместно с Шемякой, ослепляет его в Москве. Союзники вскоре затем, чтобы укрепить свое положение (Можайский, как владетеля Суздаля, а Шемяка, как великого князя московского), высылают  Темного из Москвы в изгнание. Это именно и послужило, кажется, истинной причиной того, что спустя восемь лет, в 1454 году Василий II походом идет на Можайск и присоединяет его в великому княжеству московскому. Иван Андреевич еще до прихода Темного бежит из удела к своему тестю в Литву и получает там в удел Чернигов, Стародуб, Гомель и Любичь.  Впоследствии его сын Симеон в 1499 г. из-за религиозных преследований литовского князя вместе с перечисленными городами передался вновь в подданство Москве.

      Темный в 1462 году выделил Можайск вместе с городами Серпуховом и Дмитровом в удел своему сыну Юрию (Георгию) Младшему-храброму,  а последний завещал его, как и весь свой удел, своему старшему брату, великому князю Московскому Ивану III. В  1481 году, по особому договору, последний уступил Можайск  своему брату Андрею Васильевичу  Большому Углицкому Горяю, а с заключением в 1493 году последнего в тюрьму и его смертью, город снова отходит, и теперь уже навсегда, к Москве.

 

 

 

 

 

 

                 V.    Можайск –пригород   Москвы

 

   По смерти великого князя московского Ивана III вспыхивают войны Руси с Литвой, и Можайск, как один из ближайших к границе городов,  становится одной из важнейших  военных баз в период 1508-1514г.г. В эти годы  Можайский воевода князь Холмский с воеводою Вяземским Яковом Захарьевичем отнимают у Литвы Дорогобуж. Новый великий князь московский Василий III часто навещает Можайск за время своего княжения, окончательной ликвидации уделов, подолгу живет в нем, охотясь в окрестностях, и принимает в городе, очевидно на дворе своем (место нынешней Центральной и Бородинской улиц), иностранных послов и в числе их Герберштейна, автора знаменитых «Записок о Московии».  Прекрасное описание такой великокняжеской охоты находим мы у него. Не будем приводить здесь выписки из этого описания, чтобы не загромождать неинтересными многими деталями краткого очерка, отметим лишь, что вым Можайске имелись два государевых сада, парка-зверинца, старый и новый, один из которых шел в направлении чертановского кладбища –Козьей горы. В Можайском Лужецком монастыре Василий III знакомится с тогдашним его настоятелем, впоследствии, при его сыне, известным церковным деятелем и митрополитом московским, Макарием и выдвигает его 4 марта 1526 года на  ответственный пост архиепископа Великого Новгорода и Пскова. По мысли этого Макария и канонизирован, т.-е. причислен «к лику святых», в 1549 году местный первый настоятель Лужецкого монастыря Ферапонт. По смерти мужа Можайск посещает «на богомолье» дважды в 1536г., и один в 1538 Елена Глинская, познакомившая с Можайском впервые своего сына Ивана IV, сменившего ее.

       По примеру отца, Грозный часто и подолгу бывает в Можайске и по месяцам иногда живет в нем охотясь. Неоднократно он принимает с большой пышностью в своем можайском  дворце иностранных послов. В 1541 году, по его приказу, в Можайске строят  сильную, частью деревянную, частью каменную крепость, вскоре потом сыгравшую немаловажную роль в деле защиты Москвы от иноземных вторжений. Ее описание мы находим в «книгах города, посаду и Можайского уезда поместных, порожних и вотчинных и монастырских земель письма и меры В.Ф. Загряского, да  подьячих Чечезова и Софонова» (1596-97 и 98 г.г.). К сожалению, эти книги весьма лаконичны о крепости и отмечают, что крепость к этому времени уже ветхая: «деревянная обмазанная глиною стена обвалилась, а кровля на городе сгнила». Но и из их краткого описания видно, что крепость эта строилась на «старом детинце» (холм, где ныне собор),  укрепленном с юга, запада и севера малою, а с востока большою земляной насыпью (за счет, видимо, окружавшего рва), имела форму неправильного шестиугольника в 269 саж. В окружности, т.-е. в длину 92 и в ширину 100 саж. Крепость окружена была с севера речкой Можайкой, искусственно поднятой плотиной, а с востока, запада и юга глубоким, частью естественным, частью искусственным, рытым местами на 10 аршин  глубины, рвом. В ней имелось 2 ворот (измененные Никольские с церковью Воздвижения на них – ныне собор, и деревянные Петровские) и 4 угловых башни (из которых одна –восточная, где теперь мост к собору, была каменной). Крепость соединялась с можайским посадом  в части торга, т.-е. с юго-восточной стороны (где ныне торговая площадь и Государственный банк) деревянным «на взрубех» мостом (приблизительно по нынешней Бородинской улице), имевшим в длину 65, ширину 4 сажени и высоту 13 аршин.* Артиллерия («наряд», как говорят книги 1598 г.) крепости этого времени невелика: 4 медных пушки («пищали»), очевидно башенных, и 10 пушек по стенам («затинных»), а к ним 200 фунтовых железных ядер, сто полуфунтовых, и 100 ядер по 1/6 фунта, 1000 ядер неизвестного веса и 7 1/2 пудов пороха («зелья пищального»). Общее назначение крепости – запирать дорогу в Москву со стороны Литвы и Польши. Расположение ворот и башен ясно показывает какие подходы прикрывает она. Южные Никольские ворота охраняют дорогу Смоленско-Вяземскую у царского терема и сторожат окружающие высоты: горки Богородицкую (где находится Успенское кладбище) и Петровскую (где теперь Петровское кладбище). Угловая  башня юго-запада (над Можайкой у слияния ее с Петровкою) прикрывает подходы с Воскресенской горы (между Смоленским шоссе и старой дорогой на Марфин Брод) и южную часть Брыкиной горы, где была расположена в те времена Шиздикова слобода города (линия нынешних огородов слева от дороги в монастырь), по которой пролегала, направляясь к монастырю, Московская дорога. Петровские ворота сторожили среднюю часть Брыкиной  горы. 2-ая угловая башня охраняла половину речки Можайки в направлении  ее течения к устью, к р. Москве и высоту Якиманскую  Орловой горы, 3-я восточная угловая башня сторожила высоту торга с северной его части ( нынешняя площадь революции) и последняя 4-ая каменная прикрывала торг с южной его стороны - Давыдовой горы и запирала мост крепости. О постройке первой деревянной времени Грозного крепости свидетельствует находящийся доныне на правой стороне северных ворот Петропавловского собора, замазанный в 900 годах  досужим маляром  камень с надписью высеченной на нем: «лета 7049  (1596)** делали паперть, да и город делали тогож лета». В Можайске Грозный, по преданию, строил каменную церковь Якиманского монастыря, являющую в своем основном цоколе нам до сего дня образчик немудрой, но крепкой тогдашней архитектуры (ныне заброшенная, подле новой большой церкви того же названия) и в 1564 г. у своего терема деревянную брусеного леса о пяти приделах Успения.

*Сажень – 2.1336 м, аршин – 0.7112 м.

**Так в оригинале. Следует читать 1541.

      Из частых посещений Грозным Можайска надлежит  отметить его длительное пребывание в нем в 1559 году вместе с его первой женой Анастасией Романовой, которой на обратном пути из Можайска в Москву и нанесена была та обида боярами, за которую, якобы и  мстил им потом всю свою жизнь Иван IV. Разумеется, эта обида была только предлогом, - история давным-давно вскрыла, почему так усердно истреблял боярские роды и «княжат» Грозный. Еще известный противник Ивана, представитель «боярства»  кн. Курбский в своих письмах обмолвился о мотивах этого террора на родовитую аристократию того времени «понеже отчины имели великия».  Проф. Жданов в своих «Сочинениях Грозного» первый решительно стал на ту точку зрения, что ключ к назревавшей и разразившейся в 1564 году аграрной революции, первым провозвестником  которой был народный бунт 1547 года в Москве, спор из-за земли.  В 1565 г. Можайск, Вязьма, Козельск и др. города вместе с лучшими местами Поморья, Вологдой, Тотьмой, Устюгом, Двиною, Вагой и Каргополем выделены указом в «опришнину» («опричнина», от слова «опричь», - кроме). Как известно, при учреждении ее царь избрал себе 1000 телохранителей из князей, дворян и детей боярских, а позднее довел число их  до 6000 * и произвел им надел в опричнине, бывших владельцев имений переселяя на другие места. Опричникам передавались не только земли, но и вся движимая собственность владельца. Это  как нельзя более подчеркивает характер опричнины, как аграрной реформы. Чем же, спрашивается, диктовалась она.  Прежде всего

*   Здесь Власьев смешивает «избранную тысячу» Ивана Грозного и опричнину, учрежденную в 1565 г. Первый набор своих телохранителей царь Иван произвел в 1550 году.  Было выбрано 1078 лучших князей и дворян по всем  городам  Московского государства, поэтому этот набор известен как «избранная тысяча». Все набранные получили поместья вблизи Москвы, чтобы им было более удобно нести новую службу.

 «Избранная тысяча» не вошла в состав опричнину и, скорее всего, была уничтожена в результате «перебора людишек», который учинили опричники по всему Московскому государству.

нужно помнить, что к этому времени на политическом горизонте Русского государства появилась новая крупная величина – городская буржуазия и мелкопоместные землевладельцы и, в лице:  первые, московского благовещенского протопопа Сильвестра и «батожника» Алексея Адашева – вторые,  стали в делах правления рядом с представителями старой знати. «На протяжении всего XVI века»,  говорит М.Н.Покровский: «московский посад тесно связан с боярской фамилией Шуйских.  Самый народный бунт 1547  года должно рассматривать, как сведение счетов между Шуйскими и их старыми недругами Глинскими». Весь «счастливый период» царствования Грозного, т.-е. годы до  1560 – компромисс между московской буржуазией, средними помещиками и феодальною знатью, т.-е. боярами и княжатами создавшийся на почве соприкосновения их личных интересов во внешней политике государства, как это видно из последнего конфликта Новгорода и Москвы, завоевания Казани и Астрахани. Сделавшее крупные уступки выступившим на политическую сцену двум корпорациям боярство в виде отмены «кормлений» и введения в «избранную раду»  представителей их  все же было единственным, прочно выигравшим и когда, со стихийным отливом крестьян средних поместий на вольные новые земли при переполнении ими «княженецких» вотчин и страшной задолженностью помещиков это обнаружилось, когда стало ясным, что единственным земельным фондом, на чей счет могло расшириться среднепоместное землевладение, являются эти  старые «вотчины», а последним источником денежных капиталов – государева казна, произошел переворот  1564 года «опричнина» Ивана IV.* Переворот был произведен союзом посадских (торговых людей) и мелкого вассалитета (помещиков), как это явствует уже из предыдущего. По форме – это был акт самообороны царя от крупных вассалов – знати, «почавших» якобы «изменяти» ему. Иван IV к этой реформе подготовлялся давно исподволь и самый «внезапный» отъезд его в летнюю резиденцию – Александровскую слободу не был неожиданным фактически. Следствием  переворота было, как всем известно, разделение Русского государства на личную царскую область «опричнину», в которую вошли все главнейшие торговые пути с большей частью стоявших на них городов и остальную, разделенную клином опричнины, боярскую «земщину». Целью его была, как это естественно вытекает из вышесказанного, конфискация земельных участков бывших удельных вотчин.  Установлялся таким  образом новый классовый режим помещиков и посадских, для которого личная власть царя была лишь орудием.

  * Фраза испорчена, видимо, при наборе и смысл ее не совсем ясен. (Примечание В.К.).

        В следующем за потрясением годом 1566 Можайск  посещает  «моровое поветрие», от которого вымерли в окрестностях города целые селения. Оно  продолжалось до 1572  г. и вновь возобновилось в Можайске в 1580-81 г.г. С начала поветрия Грозный, для ограждения от заразы столицы, учреждает в Можайске заставу. В самый разгар неудачной для русских войны с Баторием (Литвою) в 1580 г. в Можайске соединяются для налета  на Дубровну, Оршу, Шклов, Могилев и Радомль русские воеводы Катырев-Ростовский, Хворостинин, Щербатов, Тургенев и Бутурлин. 10-го марта 1584 г. приказом находившегося уже ыв агонии Ивана остановлен в Можайске  высланным для его встречи Михайлом Тимировым на целую неделю «ради недуга государева» ехавший в Москву литовский посол Лев Сапега.  Еще при жизни, завещанием Грозного, Можайск был назначен старшему, убитому Иваном в 1582 году, сыну его Ивану.

    Новый царь Федор за короткое время своего царствования  только раз в 1592 году посещает его «на богомолье». Еще в 1586 году  через Можайск проезжает антиохийский патриарх Иоаким, впервые торжественно встречаемый здесь, а в 1593, 23-го сентября посол Римского императора (австрийский) Николай Варкоч, назвавший город со слов бояр и городских приставов в своих записках  «священным городом русских»  и отметивший, что он расположен «при двух порядочных реках Москве и Можайке».

    От 1596-1598г.г., как уже упоминалось выше, до нас дошли писцовые «книги города Можайска –посаду и уезду» - первое более или менее  полное и обстоятельное описание города, из которого видно, что Можайск в нынешнем его виде представляет собою лишь небольшую юго-восточную часть его бывшего городского посада. Город  того времени разделяется на 60 слобод, улиц, переулков, закоулков и тупиков и включает в  себя 30 дворов «средних» людей, 175 дворов «младших», 127 пустых дворов и 1446 мест дворовых, 4 монастырские слободки с 45 дворами, торг из 304  ¼ лавок, 41 амбара, 3 полок, 69 скамей, 12 лавочных и 5 амбарных мест и 21 кузницы. Сюда же входила еще собственно крепость с 8 избами – присутственными местами, 4 клетками, 2 богадельнями, 2 тюрьмами, 1 амбаром, 7 житницами и 7 дворовыми местами и примыкавшая  непосредственно к городу Ямская (заселенная ямщиками, обязанными «гонять» почту) слобода, имевшая 43 двора и 35 дворовых мест. Церквей в городе насчитывалось 30 (из них 5 в крепости, не считая 16 монастырских), по ним большей частью назывались и улицы.

      Всего с Можайска доходов: 49 рублей 15 алтын 5 денег с посаду, с монастырских слободок 3 рубля 5 алтын и кроме того ямских и приметных денег 45 руб., полоняничных 4 рубля 16 алтын 4 деньги, ямских денег ямским охотникам на подмогу 22 руб 16 алтын 4 деньги, кормовых 1 р. 20 алтын 4 деньги и пищальных 31 рубль 25 алтын 5 денег, не считая упомянутых выше с торговых мест. Население города  распределяется приблизительно (Чечулин Д.Н. «Города Московского государства в XVI  веке») так: дворян и детей боярских 13 чел. и 1 дворник, ратных людей - 60 чел., пушкарей -2, воротников -5, рассыльщиков - 6, садовник -1, рыболов -1, часовник -1, ямщиков -48, черных посадских людей -204, духовных лиц: черного (монахов) духовенства -30 чел., белого – 80, церковных сторожей -25, 2 монастырских воротника (привратники), 1 мон. служка и 1 извозщик. В монастырских слободках -70 чел.  и живущих на церковных землях -7, нищих – 145 чел., торговцев – 153 чел. Больший процент  общего количества населения падает после ремесленников 244 чел., т.-е. 40%, торговцев -36%, в числе которых  имеются 27 торгующих игуменов, священников и дьяконов, которым принадлежит, между прочим, 10% лавок всего торга. Далее в процентном отношении идут нищие – около ¼ населения. Торг включает в число своих лавок 56 лавок, торгующих предметами питания, 49 – одеждой и материалами для нее и 61 – предметами домашнего обихода. Писцовые книги отмечают резкий  отлив населения города в окраины государства и заявляют, что пришельцев мало, всего 6 чел., из них 5 веретенников (из Вереи) и 1 старичанин  (из Стариц).

     В 1597 году издан акт иммобилизации (т.-е. придания неподвижности) крестьянства, или, как его обычно называют, «окончательное установление  крепостного права», устанавливающий пятилетнюю давность сыска беглых крестьян. Эта мера, как и предыдущие о «пожилом времени» судебников, была направлена опять-таки против непрекращавшегося отлива крестьян из центральных мест на новые земли.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                             VI.   Годунов и смута

 

    Новый дворянский царь Борис Годунов, неожиданно для выдвинувших его из правителей в цари, «заботившийся о черни», как свидетельствуют летописи,  для ликвидации последствий страшного голода 1601 г. предпринимает постройку многих новых городов-крепостей на Руси, чтобы дать заработок населению. В числе прочих он строит вблизи Можайска  (в 10 верстах от него по дороге в Верею и Боровск) на берегу реки Протвы город Борисов (ныне с. Борисово). На  высоком холме у реки, пересеченной у подножия плотиной, выстроена была из белого камня и кирпича небольшая четырехугольная крепость-замок на фундаментах высотою 1, 2, и 3 сажени с четырьмя башнями и одними воротами. Стена ее была высотою от 3 до 9 аршин, а башни по 6 саженей. У крепости с приезда от Можайска была начата постройкой неоконченная каменная церковь Борисоглебская с колокольней – дозорной башней, превосходившей по высоте  знаменитую кремлевскую колокольню Ивана Великого.  Колокольня имела лестницу «по которой до самого верха, где кресту быть, всходить можно». «Временник или летописец русских царей» рассказывает об этом следующее: «в 1603 г. царь Борис Федорович с царицей и с детьми ходил молиться в Боровск, откуда пошел в Борисов, где создал и освятил каменную церковь во имя Бориса и Глеба, из Борисова поиде в Можайск к Николе чудотворцу и согради (вероятно, в смысле перестройки) церковь на вратех градских и освяти».

   Близятся между тем тревожные времена смуты государства Российского. Небольшой сравнительно  с прежним к этому времени Можайск, как это можно  судить  по вышеприведенным выпискам его писцовых книг, окончательно разорен и обезлюдел за смуту и междуцарствие. Еще до него,  в поветрие  1580-1581г. запустели в городе 356 дворов, не считая брошенных в нем еще ранее («не запомнят когда» старожилы) 1040 дворов. Летопись одного из можайских монастырей того времени –Лужецкого, единственный, кажется, письменный свидетель в нем совершившегося, в унисон с городским  разорением меланхолически  отмечает: число монастырских крестьян, перед смутным временем которых насчитывалось 260 дворов, убавилось за это время до крайности». Еще от старинных времен, когда Можайск был  пограничным оплотом великих княжеств Черниговского, Смоленского и Московского, сложилась о нем характерная народная, распространенная и поныне, поговорка: «за Можай загоню», смутное время окончательно  прикрепило к нему и вторуюб, сложившуюся о нем еще во времена удельного князя Ивана Андреевича, - «Можайский ветер». Стоявший на столбовой дороге из Москвы в Польшу, Можайск в течении смуты  непрестанно переходил то на сторону первой, то передавался  второй.

     Военное восстание  Названного Димитрия (будем называть его так, по почину Н.И.Костомарова), поддержанное единодушно казачеством, мелкопоместными и среднепоместными окраинными дворянами в первую голову, упало на благодатную почву общего недовольства буржуазии политикой Годунова и менее чем в полгода свалило его вместе с семьей и престолом. Восстание вспыхнуло в январе 1605 года на Юге, а в июне того же года Названный Димитрий  уже был  московским царем дворянской группы украинных и заоцких  боярских детей. Новый царь  тщательно укреплял за счет могущества центральных городов с Москвой во главе милые его сердцу окраины. Естественная ненависть против него центральных посадов еще более разжигалась поведением вступивших в русскую землю польских военных отрядов свиты невесты царя, дочери  польского магната Мнишка, Марины. Здесь для иллюстрации взаимоотношений поляков и русских в то время, не лишне привести два характерных факта, случившихся великим постом 1606 г. в Можайске, когда поезд Марины прибыл сюда.  «Польские посольские люди», рассказывает Н.И.Костомаров в своей «Смуте в Московском государстве»: «вышли  на посад покупать пиво и хотели заставить шинкаря (трактирщика) взять литовские деньги. Завелась ссора и дело дошло до ножей». В записках известного польского иезуита, духовника Марины, ксендза (католического священника) Савицкого читаем: «никого не впускают в святыню (церковь с образом Николая на крепостных воротах) с оружием, и когда я вошел с одним только кинжалом, протопоп, имевший надзор за церковью, вырвал у меня кинжал из рук, бросил на пол и приказал вынести его  за двери». Он же отмечает, кстати, что вход в названную церковь  был во внутренней части крепости с левой стороны и шел через темные сени в коридор по каменной лестнице. На Пасхе (первые два дня) того же года царь торжественно встречает в Можайске Марину и, почти вслед за этим, разносится пущенный кем-то ложный слух о том, что царь отдает Можайск Польше, как выкуп за невесту.  Эта весть   и поведение поляков в дальнейшем в Москве подлили масла в огонь. Новым царем были недовольны и знать (в том числе и выдвинувшие его когда-то Романовы) и помещики центра и посад, и 17 мая того же 1606 года  взбунтовавшийся с Шуйским во главе Московский посад свергает и убивает Названного Димитрия и устраивает резню в Москве гостей-поляков. «Самовоцаряется»  Василий Иванович Шуйский, выдвинутый Московским посадом. По городам государства «бесчинствуют» между тем разбросанные  «полчища» свергнутого  царя и, между прочим, разбитые где-то около  царским воеводою  Колычевым, «в Можайске те воры государю царю добили челом».*

* Фраза эта, видимо по ошибке наборщика, имеет несколько пропусков. Как можно предположить, Власьев имел в виду казаков атамана Димитрия Беззубцева, сдавшихся правительственным войскам  в деревне Заборье. Содержаться они могли и в Можайске, где и перешли на царскую службу. (Ппримечание В.К.)

     Почти непосредственно за переворотом, осенью 1606 г., Можайск занимают отряды воеводы Ивана Исаевича Болотникова, возвестившего появление второго Димитрия и постепенно поднявшего  «бедных и меньших против богатых и знатных в государстве московском». В 7 верстах  от Москвы Болотников  строит острог, куда бегут к нему недовольные правительством Шуйского московские бояре во главе с митрополитом Филаретом Романовым. Тушино, - этот укрепленный лагерь, скоро становится  фактически для государства вторым административным центром. Выступивший в следующем  1607 г. царек под именем Димитрия (прозванный присяжными историками тушинским вором) встретил уже готовую почву для своего претендентства и, разбив в мае в Болхове рать Шуйского, беспрепятственно  двинулся через Козельск и Калугу в Москву. Путь его был  сплошным триумфальным шествием: всюду встречали его с хлебом-солью. «Только в Можайске», рассказывает один из  современных событиям иностранный источник: «не хотели  было принять его и заперлись в монастыре св. Николая  (автор видимо называет монастырем  деревянную можайскую крепость). Но этот монастырь с острогом стоял на небольшом холме, и с соседнего холма (видимо высшая точка Брыкиной горы у дороги к Броду) можно было видеть, что делается в крепости. Поляки с этого холма стали стрелять из пушек и скоро принудили осажденных сдаться и присягнуть Димитрию. Царь въехал в монастырь».  В сентябре Марину, ехавшую к царику в качестве его жены и конвоируемую сподвижником Димитрия 2-го известным польским «вольным  рыцарем» Яном Сапегою, встречали в Можайске  как государыню  с хлебом-солью.

    В 1609 г. воеводы Шуйского разбили и прогнали к Можайску  поляка-тушинца Млоцкого. Вообще войска царика держатся в Можайске до 1610 г., когда Шуйский покупает Можайск за сто рублей  (333 с третью серебряных) у польско-тушинского воеводы Михайлы Вильчека. К этому, вероятно, времени относится, записанное в двух вариантах и хранящееся в бумагах польского канцлера Радзивилла  (Величков), * темное предание о короле  Виде, о страшной бойне, устроенной  поляками  можайцам в местной церкви на воротах и  об уносе  местной иконы Николая в Польшу. Уже в феврале  этого года посольство недовольной знати из Тушина подписывает договор о воцарении королевича Владислава на престоле московском с королем Сигизмундом, осаждавшим Смоленск, а 21 июня в Можайск прибывает тридцатитысячная армия  царя с воеводою Дм.Шуйским  во главе и соединяется у деревни Масловой с союзниками-шведами Делагарди для встречи наступающего польского войска гетмана Жолкевского. 24 июня в битве у Клушина гетман разбивает на-голову войска Шуйского, которому изменили его союзники шведы, и Димитрий верхом панически бежит  с поля битвы к Можайску и, завязив в болоте около города  коня, в крестьянской  колымаге добирается до монастыря, собирает можайцев и объявив им: «все погибло, просите милости и милосердия у поляков», бежит с Голицыным  дальше к брату в Москву. На другой день 25 июня  беззащитные Можайск и Борисов присягают Владиславу и с июля  занимаются войсками польского короля. Сюда, к Жолкевскому, является  посольство от смолян  с просьбой о возведении на московский престол королевича. 15 июля  бояре свергают в  Москве Василия Шуйского и Жолкевский двигает армию из Можайска  к Москве.

 

*.А.Н.Величков:

1. Предания о кладах Гжатского уезда Смоленской губернии. Собраны А.Н.Величковым. М.1880.

2. Город Можайск, его святыни и окрестности. М.1880.

(Примечание В.К.)

 

    Наступает известное «междуцарствие», «семибоярщина», как называется этот период в старых историях, хотя фактически царем московским  уже признан Владислав польский. Для охраны сообщений  с Польшей и Литвой  в Можайске, Борисове и Верее оставлены  2 польских полка Струся и Корыцкого, а Москва вскоре затем занимается  польским гарнизоном Гонсевского. В 1611 г. вспыхивает бунт против поляков поволжских городов. Всюду, в том числе и у Можайска,  рассыпаются отряды  повстанцев-партизанов «шишей» и двигавшийся на смену  Гонсевского литовский гетман  Ходкевич  на три месяца задерживается в Можайске. Из Можайска же дана  несколько ранее, зимою 1611г., могучая поддержка осажденным отрядами  Пожарского, засевшим в Москве полякам, сломившая первую  попытку русских завладеть Москвой. Самый Можайск до 1614г. занят отрядами польских  войск и почти окончательно разорен ими. Дозорная книга города 1614г. воеводы Смирного Отрепьева очень кратка и зловеще красноречива в своем лаконизме. Из перечислявшихся  писцовыми книгами 1596-98 г.г. слобод и улиц уцелели 15.

   Глубокою осенью 1612г. засевшие в Кремле поляки сдались  ополчениям  русских городов, финансируемых буржуазией. В 1613г. на царство был избран  малым собором представитель верхов московской знати  сын Филарета Романова, Михаил. Однако разруха и гражданская война  вместе с вызванной смутой войной с Польшей продолжались первые 5-7 лет нового  царствования. «Если уже в конце предыдущего столетия», - говорит М.Н. Покровский: «центральные области государства давали кртину значительного запустения, то в десятых и двадцатых годах XVII века  посланные  «смотреть» и «дозирать» писцы (как это мы уже и видели на примере  Можайска) находили местами  почти совершенную пустыню. В 20 «замосковских»  уездах размер пашни в 1616г. уменьшается сравнительно  с данными конца предыдущего века более, чем в 20 раз, а число крестьян убывает более чем в 7 раз.  Разорились все, но одни более, а другие менее». «Смута действовала как бы по принципу: «имущему дается, а от неимущего отнимается». Как общий итог смуты, по примеру городов, растет всюду  в деревнях за счет числа  рестьянских дворов число «бобыльских» дворов. Бобыль – это для города открепленный от орудий своего труда  работник, а для деревни, как определяет тот же Покровский: «крестьянин  открепленный от земли, потому что ему нечем стало ее обрабатывать». Такого крестьянина легче стало, разумеется, прикрепить к помещику и крепостное право после смуты быстро растет и, если в предшествующую даже разорению эпоху крестьянина нередко можно было продавать, покупать и менять, то вскоре затем крестьянин –вещь становится правилом. Но об этом ниже. Дозорные книги Можайска воеводы С.Д. Шеховского от 1616 г. отмечают продолжающееся запустение города. Они указывают уже не на  99 дворов посада, а лишь на 54, из которых 19 бобыльских. «Разошлись 19 человек», - говорят они далее: «а дворы их пусты. Бобылей разошлось 26 человек, а дворы их пусты». Из огромного прежде Можайского торга  уцелели: «изба таможенная, да изба кабацкая на торговище, 34 платящих оброк лавки, 2 избенки, 9 скамей, 7 столов, 1 чулан, 3 погреба и 6 кузниц в Зарядье». Целы на речке Можайке мельница и казенная баня, а на реке Москве «рыбная ловля» (8 человек).

    В 1615 г. Можайск и окрестности небезопасны от шаек поляков и разных «искателей приключений и легкой наживы». Городской воевода Нащокин доносит например, что Лисовский, преследуемый Пожарским, хочет приходить к городу. Действительно,  шайка Лисовского, теснимая Черкасским и Бутурлиным, проскальзывает отступая и грабя к границе между Вязьмою и Можайском, а кн. Сулешов получает казну и приказ идти к Москве, оставив в Дорогобуже, Вязьме и Можайске  воевод и ратных людей «сколько пригоже», наполнить эти города хлебными запасами, «устроив осады совсем, чтоб в них сидеть бесстрашно». Насколько было дальновидно и целесообразно такое распоряжение показывает нам следующие 1617 и 18 г.г.

     Уже в декабре 1617 г. королевич Владислав пытается внезапно овладеть Можайском, но неудачно. Воеводы города Федор Бутурлин и Данила Леонтьев, знавшие о движении неприятеля, были готовы встретить его. Убедившись, что город сильно укреплен и что на помощь ему идет 6 тысячный отряд Валуева и Лыкова, Владислав не решился на приступ или осаду в зимнее время и оттянул войска назад в Вязьму. В начале июня 1618 г. польское войско вновь двинуто к Москве и стало в Юрьеве на дороге между Калугой и Можайском. Здесь на военном совете, вопреки мнению гетмана Ходкевича, решено было идти прямо к Москве. на дороге наступавшей польской армии стояли прикрывавшие Москву Можайск и Борисов. Обойти  их и оставить в тылу у себя войска Лыкова поляки естественно не решились, а между тем взять Можайск приступом не было никакой надежды за  неимением у поляков осадных орудий. Решили идти к слабейшему Борисову и взять его силой, или заставить Лыкова выйти из Можайска и сразиться  в поле, где, по опыту, поляки рассчитывали на верный успех. Дважды бросались поляки на приступ Борисова и дважды были отбиты. Войска королевича расположились на длительную осаду. В конце июня Лыков писал в Москву, что королевич отбит от Борисова Городища и стоит под ним. Царь двинул из Волоколамска в Рузу Черкасского, наказав ему «ссылаться с Лыковым и по вестям идти в Можайск», а рать Пожарского передвинул из Калуги в Боровск и соединил с брошенными из Москвы  юртовскими татарами и астраханскими стрельцами Курмыш-Мурзы-Улусова.

     29-го июня, как доносил Лыков, войска королевича и Ходкевича приходили  из-под Борисова к Можайску и «русские люди из острога против них выходили, литовских людей от Можайска отбили, языков (пленных) взяли и королевич пошел назад под Борисово Городище». Прошло 20 дней в схватках осажденных с осаждавшими, пришел в Можайск Черкасский и 21-го июля  пишет в Москву: «Накануне пришли  из под Борисова в Можайск  многие польские и литовские люди, разъезжают место под Лужецким монастырем по Московской дороге к Рузе и, надобно думать, что хотят отнять (т.-е. пересечь сообщение) Московскую дорогу от Можайска».  Параллельно ему доносил и Лыков, что по словам перебежчиков, королевич и гетман пришли со всеми людьми из-под Борисова к городу на осаду. Созванная в Москве боярская дума выработала такой план кампании; «Можайское стоянье, промысел и отход положить на воевод Лыкова и Черкасского: если им, смотря по тамошнему делу, можно в Можайске бытии, то они бы… над литовскими людьми промышляли… А если узнают, что королевич и гетман  и литовские люди пришли под Можайск на осаду, и почают от них крепкой  осады дорожной отнимки, то они-бы в осаду не садились, шли-бы в отход к Москве со всеми людьми, которою дорогою и куда можно и советовались бы об отходе тайно, чтоб никто не знал. А на которую дорогу отход свой приговорят, и они послали бы от себя к боярину Пожарскому, тайно же, чтоб  он на ту дорогу подставлялся, остроги или полки подводил и помогал им. А как в отход пойдут, и они оставили бы в Можайске с воеводою Федором Волынским осадных людей к прежним в прибавку, чтоб в Можайске в осаде сидеть было бесстрашно». Июля 29-го Лыков пишет, что «литовские люди к острожкам приходят каждый день, из наряду и мушкетов стреляют, ратных людей побивают и 27-го числа ранили воеводу Д.М.Черкасского и теперь литовские люди шанцев (укрепленных окопов)  прибавляют позади Якиманского монастыря, а за речкою Можаею (с самого уязвимого места крепости Брыкиной горы) поставили против их острожков  наряд (артиллерию), бьют из шанцев в оба острожка (крепость и Якиманский монастырь) и тесноту  чинят великую». Во время этой осады уцелевшая еще часть посада была разграблена и сожжена до-тла, а окрестное население вырезано, замучено и утоплено в Москве-реке разъяренными  упорным сопротивлением осажденных польскими и литовскими таборами. Еще при первом приступе  Владислава к Можайску в 1616 г. была замучена с Архимандритом  Митрофаном во главе часть монахов Лужецкого монастыря. К этому же, вероятно, времени относится и зловещая легенда  Козьей горы об утоплении целого штата одного из можайских монастырей (у дер. Игумново) в Москве-реке.

     Кроме «тесноты» была у осажденных беда и другого рода – бунт. «Ратные люди Можайска «, - говорит летопись, - подстрекаемые ярославцем Тургеневым, смолянином Тухарчевским и нижегородцем Жадринским приходили на  воевод с большим шумом и «указывали, чего сами не знали», едва дело обошлось без крови. Тогда из Москвы пришел уже решительный приказ остаться в Можайске осадным воеводой Волынскому, а Черкасскому с Лыковым со всеми людьми «как лучше и здоровее» отходить к Москве. Пожарский со стороны Боровска должен был сделать для отвлечения внимания осаждавших  ложную диверсию. В первых числах августа, выбрав  темную бурную ночь, при проливном дожде, Черкасский и Лыков вышли тихонько  из Можайских острожков и 6 числа достигли Боровска, откуда и двинулись  в Москву. Поляки немедленно заняли покинутый и сожженный русскими Борисов.  Сюда к ним приехал Лев Сапега, ездивший  в Варшаву за деньгами. Вместо денег он привез одно обещание, и польское войско, в котором иные 12 дней не видели куска хлеба, взбунтовалось и толпами стало покидать лагерь. Комиссарам удалось кое-как успокоить недовольных, но все же 4 хоругви оставили стан, не считая множества, ушедших в одиночку. На созванном военном совете решили идти прямо к Москве. Можайск, между тем, оставшийся в тылу польской армии и обороняемый храбрым Волынским не сдался до конца. После неудачного приступа к Москве, Владислав должен  был 14 декабря 1618 г. подписать в с. Деулине перемирие на 14  1/3 лет,  по которому возвращена была в Можайск унесенная когда-то в Польшу икона Николая. В 1618 г. между прочим были взорваны и разрушены в крепости лобовые каменные части: старая угловая каменная башня от моста и торга и пороховая палатка у алтаря крепостной на воротах Воздвиженской церкви.

    Можайск, таким образом, освободился от осады с 1619 г., но фактически военный постой в нем продолжался до 1640 года. В начале июня 1619 г., обмененный на пленного польского полковника Струся, того самого, который, как мы видели, орудовал вы Можайске в 1611-12 г.г., прибыл сюда   торжественно встреченный в Можайске отец царя патриарх Филарет. Посад города, совершенно уничтоженный войнами, лихорадочно вновь отстраивался.

 

 

 

7. Можайск – крепость

 

       С 1624 г. по приказу Михаила приступили в Можайске к сооружению новой  каменной крепости на месте сильно пострадавшей за смуту и осаду старой деревянной. Новая каменная крепость строилась 12 лет до 1636 года и все это время порох и артиллерийские припасы крепости хранились под соборною церковью Лужецкого монастыря\. Строителями крепости были: И.В. Измайлов (инженер) с помощниками Унковским, Борзецовым, Спешневым, Долгово-Сабуровым и Шенгурским. Крепость имела 6 башен: 1) Кухню, 2) Косую Стрельню Наугольную, 3)Сурино Отводное Колено полубашенье, 4) Круглую Глухую Наугольную, 5) Красную Круглую и 6) Белую Старую каменную и двое ворот: 1)Никольские и 2) Петровские, первые с церковью, и вторые  с башней. Размеры каменной крепости Можайска в длину (с востока на запад) 80 саж. и в ширину (с юга на север) 56 саж. а окружностью 321 саж.  Высота первой (считая от Никольских ворот к западу, востоку и югу) 6  2/3 саж., второй 6  2/3 саж., третьей 5 саж., четвертой 7 саж., пятой 6 5/12 саж. и шестой 6 саж. с зубцами (высота последних от  ¾ саж. до  1 ¼  саж.). Башня Петровских ворот 9 ¼ саж. с зубцами. Толщина крепостных стен от 1 1/4 саж. до 11/2.

     Вся крепость, сделанная по китайскому городовому делу, * обелена известью. Для защиты крепости вс его людей, кроме пушкарей, затинщиков и подъемных, в одну перемену нужно 1213 чел., а в три перемены 3639 чел. Внутри крепости: озерко чистое, обрубленное дубовым лесом и огороженное 2 стенами, размерами: в длину 15 саж.,  ширину 7 саж., осадной  колодезь глубиной 8 2/3 саж. и поганое зарослое озерко.

* Имеется в виду, что Можайская крепость  размерами и видом своих башен и стен соответствовала Китайгородским укреплениям в Москве. (Примечание В.К.)

 

  От 1626 г. имеется указание, что людей, способных носить оружие, в Можайске было 431 человек, из них собственно посадских 94.

    Осенью 1626 г. вспыхнула вторая война с Польшею и в Можайск прибывает с войсками несчастный боярин воевода  Шеин, двинутый без артиллерии и  припасов на осаду Смоленска. В последующие года в Можайске преднамеренно медленно формируются  Черкасским и Пожарским отряды войск на помощь Шеину в Смоленск.

  «Картину полного опустошения уезда, - говорит В. Холмогоров: - рисуют писцовые книги Можайска 1626 и 1627 г.г.: большая часть… сел и деревень подверглись  разорению и сожжению, нередко находим указание на целые волости, запустевшие от литовского погрома. В Бардином Холму волости Кузова и Гиреева все пусто,  запустело в литовское разорение в 117 году», - писал писец Н. Неплюев, - и почти общим местом оффициальных  описей разоренных мест и их населения является заключение, что «крестьян тех литовские люди побили и дворы их сожгли». Оставшиеся в  живых бежали из этой пустыни. Собственники недвижимых имений покидали  родовые гнезда, устремляясь в более безопасные местности, лишь немногие удержали за собою поместья и вотчины с небольшим количеством крестьянских и бобыльских дворов. В брошенных  на произвол судьбы владениях села и деревни обращались в пустоши и зарегистрировались писцами лежавшими в порозших землях, каковы были  старинные вотчины Корсакова, Ушакова, Воейкова, поместье окольничего Бутурлина и многих других лиц, из владений которых правительство царя Михаила стало выделять дачи служилым людям… Убыль населения Можайского  уезда была столь значительна, что  даже оффициальные писцы не могли в точности выполнить свою задачу за ненахождением старожилов,  способных указать селения, обратившиеся в пустоши и в писцовых книгах этого времени замечаются пропуски  и неполнота сообщаемых сведений».

     От 1632 г. имеется  указание на возмущение в городе казачьих отрядов. К концу февраля 1634 г. войска помощи сформированы, но подкрепление уже опоздало – Смоленск пал. С весны этого же года Можайск наполняют  умирающие от истощения люди Шеинова отряда, воевода которых казнен в  том же году в Москве. Почти вслед затем Д.М.Пожарский занимает пост  можайского воеводы. Говоря о времени его воеводства, нельзя не упомянуть  о любопытной челобитной, которую подал  он в 1634 году вместе со  своим двоюродным братом Д.П. Пожарским. В ней ясно обрисована  вся крепость родовых отношений и нравов того времени. «Племянник наш Федька Пожарский», - бьют челом князья, - «у нас на твоей государевой службе в Можайске заворовался, пьет безпрестанно, ворует, по кабакам ходит, пропился до нага и стал без ума, а нас не слушает. Мы, холопи  твои, всякими мерами его унимали: били, на цепь и в железа сажали; именьеце твое, царское жалованье, давно запустошил, пропил все и в  Можайске из кабаков нейдет, спился с ума а унять не умеем» и проч. От 1635 г. имеется челобитная царю П.Волконского, из которой видно, что часть пороха и артиллерийских снарядов, шпаг и балберов хранились в Можайске за крепостью в остроге, в земляном погребе и под соборною Лужецкого монастыря церковью, охранявшихся днем и ночью Можайскими  стрельцами.

      В 1641 г. десятилетняя давность в исках о беглых крестьянах, составлявшая до того привилегию  немногих землевладельцев, распространена на всех помещиков. В 1648 г. изданным уложением  царя Алексея установлено, как говорит Покровский «отдавать беглых крестьян и бобылей из бегов по писцовым книгам всяких чинов людям без  урочных лет», т.-е. установлено фактически окончательно крепостное право на  Руси.  В декабре упомянутого года царь посещает Можайск  и вторично, отправляясь на войну с Польшей из-за присоединения Малороссии, 26 мая 1654 г. Целых два года идут через Можайск и формируются в нем части войск и с того же года и в следующем 1655 году оправившийся немного и отстроившийся Можайск посещает страшная гостья «моровая язва», вырвавшая здесь массу жертв. Насколько свирепствовала эпидемия в Можайске можно судить хотя бы по тому,  что в одном Лужецком монастыре города умерло от нее 30 человек. Можайск надолго опустел: самый значительный и богатый из 5 существовавших  в это время в нем монастырей в 1680 г. еле насчитывает 22 человека.

   Мир с Польшей и введение  крепостного права способствовали как нельзя более заселению вновь опустевшего было Можайского уезда. «На развалинах, - пишет Холмогоров: - закипела жизнь и по документам архива  Юстиции можно проследить деятельную строительную работу. Отказные книги свидетельствуют о быстром заселении края. Масса оставшихся незанятыми «порожних земель» была отдана  правительством служилому классу в поместье и новые владельцы спешили выстроить усадьбы и поселить крестьян. Большое количество земли принадлежало здесь также дворцовому ведомству; по указу государей она жаловалась с селами и деревнями в вотчину разным лицам…  В числе таких новопожалованных вотчинников встречаются государственные деятели XVII  и  XVIII в. (князья Прозоровский, Меншиков,  В.Вл. Долгоруков) и родственники... государыни Екатерины (Скавронские и Гендриковы), недвижимая собственность которых включала целые волости с сотнями крестьянских душ». В 1673 г., как иллюстрация злоупотреблений и взяточничества «приказного века», начинается в боярской думе любопытное местное дело по челобитью С.Карево о поставке в Можайский кружечный  сбор 1000 ведер негодного вина. XVII век был временем чрезвычайного развития и усиления мирового торгового капитала. Еще при Михаиле Федоровиче в 1630 годах торгаши-голландцы пытались устроить монополию на вывоз в Западную Европу русского хлеба. Но Москва в это время рассчитывала сама на собственную царскую монополию. А так как навстречу западноевропейскому торговому капиталу поднялся  русский, как новичок слишком жадный пока и потребовал себе львиную долю, переговоры о монополии расстроились. Однако дело не остановилось на этом: если не правильная, то случайная торговля хлебом с запада стала царской монополией. Хлеб тогда вывозился за границу через Архангельск. С перевозкой до Архангельска себе четверть ржи стоила обыкновенно не дороже рубля, и  хлеб продавался с прибылью 60-75%. Царскими агентами скупалось по России  ежегодно до 200.000 четвертей. «В короткое время, - говорит М.Н.Покровский:- монополия дала более 640.000 рублей тогдашних, или от 9 до 10 миллионов нынешних». Но к 1670 годам  от нее отказались: весь хлеб оставался в стране, так как в громадном количестве его потребляли теперь  росшие в ногу с населением винокуренные заводы. Питейная казенная монополия уже тогда оправдывалась интересами народной трезвости (см. хотя бы «Путешествие» Олеария). Но винная  монополия не была единственной. «Царь- первый купец государства»  определяет иностранец Коллинс Московского государя: торговля икрой, рыбным клеем, мехами и проходившим через Россию с востока шелком сырцом была монополизирована. Сосредоточение в одних руках миллионов на наши деньги впервые повело к образованию в старой ремесленной России  торгового капитала. Этим «царевым» капиталом неограниченно и самовольно распоряжались «гости». Эту  многочисленную и вредную коллегию иноверных казенных  коммерции-советников одинаково ненавидела и чернь и русские купцы. Специальные приемы капиталистической, чуждой еще русским, торговли внушали им ужас. В 1633 г. появились впервые в московском государстве  вызванная к жизни интересами капиталистического обмена заграничная почта. Заграничная торговля русского государства в XVII веке имела уже массовый характер. В 1680 г. Можайск  в последний раз посещает царь Федор  Алексеевич.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                     VIII. Реформы Петра. XVIII век

 

  Резкое отодвигание границ расширявшегося государства и перенесение при  Петре I торгового и административно центра – столицы вдаль  от Можайска низвели бойкий и торговый, пограничный прежде, город на степень незначительной местной административной единицы, остановили его  рост и придали ему ту физиономию глухого угла, которую он имеет до наших дней. Торговые интересы диктовали и «преобразователю Петру» его политику меркантилизма, т.-е. политику видящую в торговле источник  народного богатства. Петр первый начинает насаждать в России обрабатывающую промышленность, но все попытки его выродились в создание крепостной помещичьей фабрики, вытеснившей вскоре почти совершенно купеческую. Начав реформы в интересах развития торгового капитала, т.-е. буржуазии, Петр  кончил тем, что его реформы пошли на пользу созданной  им новой феодальной знати: фаворитов и временщиков. Это и естественно, впрочем, «челядь первого капиталиста страны –царя»,- говорит Покровский: «становится крупной социальной силой».

      В 1692 г. строится в местном Лужецком монастыре на средства Можайского выходца патриарха Иоакима (из помещиков села Сивково –Савеловых. При церкви села в особом помещении до сих пор хранятся некоторые его вещи), существующая и ныне колокольня, а с  1680 г. начинают возить материалы для перестройки и расширения городской на воротах церкви, с открытием в 1684 г. преобразованной патриархом Иоакимом в соборную.

      Еще в 1702 г. с 9 июня по конец июля производится в Можайске на торгу первые в истории русской археологии правительственные раскопки найденного клада под руководством можайского воеводы П.Савелова.   В 1704 г. при приеме воеводою  П.П.Ларионовым от прежнего воеводы П. Савелова  Можайской крепости первый доносит царю о катастрофическом ее  состоянии: кровля на пряслах стен и большинство башен отсутствуют, башни Косая Стрельня, Петровская расселись с вершины до подошвы, Сурино колено полубашенье выломило вихрем, а деревянный заменивший его сруб сгнил, водоотводная труба у Петровских ворот засорена, у подлазов двери вывалились, кирпич из стен местами повалился из загорода, вода в озере испортилась, кругом стен крепости осыпи, артиллерия слаба и запас пороха под старым собором отсырел, Поганое озерка высохло, мост соединявший крепость с посадом, сгнил и обвалился.

     Неудачные в начале войны Петра с шведами и прорыв Карла XII на юг России  вызывают в 1707 г. приказ императора «города Серпухов, Можайск и Тверь по возможности укрепить и палисидировать». Реформы царя и в первую голову постройка новой столицы на болотах Балтики, а также реорганизация военного строя, вызывает у отягощенного налогами населения глухой ропот недовольства и усиленные побеги с работ и из солдат. Толпы беглецов и недовольных существующим порядком вещей собираются в отряды. Глухие дороги по сплошному в конце  XVII века между Вязьмой и Можайском  лесу, как говорят Дженкинсон и Корб, способствуют как нельзя более образованию этих разбойничьих шаек. Особенно богат   для Можайска  событиями 1718-19 г.г.   Окрестности  города во всех направлениях наводняют эти отряды недовольных и беглых «с порядком регулярным», которые грабят и жгут целые деревни, вырезывая жителей. Это постепенно  становится для Можайска хроническим явлением и в 1719 г. о них подаются даже в юстиц (судебную)- коллегию особые ведомости.

      В том же году 18 апреля майор Румянцев получает приказ произвести в  слободском московском иезуитском монастыре повальный обыск и, по высылке «совращающих население на переход в католичество», задержать их в Можайске.  Тогда же, приказом Петра,  «населена лучшими купцами Можайска, Вереи и других городов  Гжатская Можайского уезда пристань». В 1722 г. ввиду систематического усиления грабежей и разбоев по окрестностям «определены» для борьбы с разбойниками в Можайск особые люди, а с следующего года  начинается сильный отлив крестьян из уезда за сильным недородом. Кругом  Можайска голод развивает такую смертность, что многие деревни совершенно пустеют. В 1724 г., как доносит Матвеев Макарову, пойман в Можайске  много лет грабивший окрестности  по Татарке  разбойничий атаман Карпаш.

  От времени Петра I  уцелели о городе Можайске записки в «Путешествии через Московию»  Корнелия де Бруина.

    Со смертью Петра императрицей сделалась в 1725 г. его жена Екатерина, возведенная на престол гвардией и Россией  управляет при ней и ее приемнике Петре II  Верховный Тайный   Совет  новой петровской знати, продолжающий несколько видоизмененную начатую при Петре I  буржуазную политику. Недовольное дворянство восстанавливает  при Анне  Иоанновне монархию, власть при которой  захватывают в свои руки курляндцы и лифляндцы. От  1737 г. в протоколе  Синодального казенного приказа имеется указание на нахождение в Тупцовском стану Можайского  уезда при  реке Шане  железных водяных заводов с 70  душами крепостных и 44  дворами мастеровых и рабочих,  с 23 душами, принадлежащих Мосоловым. По генералитетской  переписи 1738 года в Можайске с уездом  насчитывается  30.077 жителей.

  После краткого годичного царствования младенца Ивана VI Антоновича,  вместо которого правительницей числилась его мать, на развалинах монархии пышным цветом расцветает во времена  Елизаветы (с 1741 г.) и  Екатерины II (с 1762 г.)  новый помещичий феодализм. Как прямое  следствие колеблющейся внутренней политики  начинаются уже с 1746 г. в Можайском  уезде волнения монастырских крестьян Лужецкого монастыря.

    Крестьяне крепостные единодушно и решительно отказывались от уплаты непосильных налогов помещику-монастырю. С 1749 г., как характерный признак брожения, вновь появляются в окрестностях города разбойничьи шайки, навербованные из удальцов недовольных. Вслед затем, знак века, начинается широкая раздача императрицей «любимцам» новых «кормлений» - поместий и в 1750-х годах громадную часть земель Можайского уезда получает тайный муж Елизаветы гр. Разумовский.  В поместье ему выделены  с прилегавшими к ним местами Поречье, Карачарово, Горетово и Колычево. 

     В июне 1753 г. в Можайске вспыхнул грандиозный пожар, уничтоживший громадную часть города. Пожар этот, по следствию, был вызван поджогом. 

      В 1760-61 г.г. волнения крестьян крепостных против монастырских властей Лужецкого монастыря достигли своего апогея. Понадобилось вмешательство  гражданских властей центра, так как местные приняли сторону недовольных.  Дело началось с побегов «служек», укрываемых городскими властями (подходило время секуляризации монастырских имений), затем крестьянами монастырских сел Мышкина и Остриц  не только задержаны были денежные взносы за 1759-60 г.г., но и распродано в свою пользу запасное  монастырское сено и лес. Затем крепостные  монастыря решительно отказались от поставки вещей и людей для «урочных» работ.  За период волнений  наблюдались и случаи самовольного ухода с работы до окончания установленного срока, например крепостные рабочие монастыря бросили «своевольно», не доделав ограду бывшего тогда за Лужецким Якиманского городского монастыря. Налицо, словом, настоящее аграрное движение, первое из известных по уезду. Подробная опись «вотчин» Лужецкого монастыря от  1763 г. т.-е. перед отнятием их в казну, знакомит нас, какими  средствами располагал тогда этот незначительный по своему штату монастырь, насчитывающий всего «с бельцами 18 чел. монахов» и каким фактически, крупнейшим землевладельцем-эксплоататором  он был. В вотчинах монастыря из 2 сел и 40 деревень (главным образом вверх и вниз по реке Москве) «тяглых крестьян» 1.979 душ, плативших монастырю помимо тяжелейших натуральных повинностей (хлебом, скотом, медом и проч.) 1.800 руб. ассигнациями, т.-е. около  16.200 руб. кредитных. Земли  за монастырем значится: пашенной 8.850 четв., поросшей лесом 1.602 чет. с 19 десятинами, сенных покосов – 1.630 копен и 27 десятин покосных «неудобных». В этих «вотчинах» находилось 8 водяных мельниц, 179 бань и 155 заводов пчелиных (пасек).  Все это не считая обширной усадебной  земли  под конным и скотным дворами, гумнами, овинами, коноплянниками и огородами, 2 прудами, амбарами, квасоварнями и кирпичными заводами.  Монастырь в широких размерах вел скотоводство и птицеводство. Кроме всего перечисленного около монастыря находились еще 3 слободки «служек монастырских» (на месте нынешней д. Исавицы, около мельницы по берегу реки Москвы и у рощи монастыря) с 250 чел. «бобылей». На счет этого монастыря содержалось 29 чел. военных инвалидов. В следующем,  как известно, 1764 г. последовало отобрание монастырских вотчин в казну. Через 4 года после этого, в 1768 г. сделана была кругом монастыря  каменная ограда и четырехстенная башня северо-востока к реке, ныне водонаборная, а прежде – каземат для ссыльных.

   С 1775 г. Гжатск выделен из Можайского уезда и сделан уездным городом Смоленской губернии. Генеральное межевание значительно сузило  пределы громадного бывшего Можайского уезда, так как весьма значительное число мелких административных делений станов и волостей его отошли Смоленской губернии и к прилегавшим уездам Московской и Калужской. От этого же года  имеется краткая опись Можайска  и Борисова городка воеводы Ступишина, из которой видно, что в Можайске тех времен имелся 1 каменный и 427 деревянных дворов,  139 лавок торга, 34 улицы и  переулка и питейных домов в городе 6, а в уезде 7.  в Борисове насчитывалось 185 дворов и 1 питейный дом. Население города составляло  1.596 душ. Борисова 541 душа, а уезда 51.438 чел.  В Можайске крепость еще сравнительно исправлена, в Борисове уже разваливается. В уезде  много лесов, подчас строевых. С 1779 г.  начинается капитальная перестройка Никольского   на крепостных воротах городского  собора, но вскоре, за хищением церковных сумм, временно  приостановлена.

        В 1784 г. объявлен утвержденный план Можайска, а в 1787 году издана книга «Историческое и топографическое описание городов  Московской губ.» с их уездами, довольно полно освещая Можайск того времени. Из нее видно, что некоторые башни городской крепости до половины уже обрушились, и что одни из ворот ее Петропавловские всегда заперты. Герб города того времени: в белом поле каменная шестибашенная крепость. В городе 15 слобод: 1) Гостиная, 2) Никольская, 3) Тютина, 4) Якиманская, 5) Вознесенская, 6) Орехова, 7) Богородская, 8) Карпова, 9) Большая горная Зарецкая, 10) Сурина, 11) Стрелецкая, 12) Экономическая, 13) Подмонастырская, 14) Служная бобыльская и 15) Ильинская набережная, связанных между собою 18 улицами и 5 переулками, главные из которых вымощены деревянною мостовою и фашинником. В городе 3 моста, из которых 2 на речке Можайке, где и ныне, а третий через реку Москву  по Петербургской дороге на Рузу (немного ниже существующего деревянного моста). Церквей каменных 3, деревянных 7 и Лужецкий монастырь. Казенных домов: деревянный для присутственных мест, бывшая воеводская канцелярия, воеводский дом городничего, начальное училище, денежная каменная кладовая, соляной каменный магазин (существ. И ныне около школы II ст.), винный магазин и 8 питейных домов. Обывательских домов (деревянных): дворянских 4, приказнослужительских 10, духовных лиц 30, купеческих 30, мещанских 203, цеховых 2, разночинческих 391. лавок 190, 1 погреб фряжский, 1 герберг, 1 пивоварня и 1 кирпичный завод. Жителей: купцов трех гильдий 108, мещан 613, цеховых 10, служилых прежних служб 401, слуг, бобылей и рассыльных 263, дворцовых крестьян 32, приписных 22, а всего мужчин 1.936 душ, женщин 2.008, то есть тех и других 3.944 души. Торгует город, главным образом: хлебом, дровами, строительными материалами и дегтем. В лавках имеется кроме того: мануфактура, скобяной  товар, предметы домашнего обихода и украшения. Хлебная торговля ведется значительная с Петербургом водянвм путем через Гжатскую пристань.  Туда же вывозят: конопляное масло, пеньку, лен, сало, а лес и доска гонят плотами по Москве  реке на низовья. Ярмарка одна девятидневная,  начинающаяся с 27 июня. Крестьяне на еженедельные базары по понедельникам везут: жлеб, пеньку, лен, колеса и холст.  Садов в городе мало,  много огородов.

    Размеры уезда 25 ½  верст с запада на восток на 69 (считая  с Канаевской и Осташевской  волостями Волоколамского ныне уезда) с севера на юг. Площадь уезда ровная и лишь в небольшой части гористая. Грунт  земли:  иловатый и серый суглинок, местами встречается и песок. Из хлебов сеют: рожь,  пшеницу, ячмень, овес, горох, лен, коноплю и гречу.  Урожайность: ржи 4 и более, ячменя и гороха 4-6, пшеницы 3, овса 4-5, конопли и гречихи 3. Местного  хлеба достаточно, его даже вывозят. Про огородничество говорится, что овощи вообще родятся хорошо, хмель также, только картофель «земляные яблоки» крестьяне садить не приобыкли, только у помещиков в некоторых домах в употреблении. Земледельческие орудия: соха, борона, серп, коса и грабли. Всюду трехполье. Пашня  двоится, а иногда и троится. Пашут не глубже 1½  вершка. Навозят землю только под рожь, и то не более половины за недостатком навоза. Хлеб жнут. Овины частью без печей, частью с печами и приямниками. Молотят на открытых гумнах.

   Леса лиственного и хвойного очень много. Растет: ель, дуб, клен,  вяз, илим, береза, осина, черемуха,  ветла, липа и разные кустарники. Много дубовых и березовых рощ. В лесах водятся: медведи, волки, лисицы, рыси, выдры, зайцы, горностаи, называемые ласочки (куницы и хорьки) и ежи и птицы: орлы, ястребы, тетерева, тетерьки,  рябчики, куропатки,  сороки, вороны,  дятлы и мелкие певчие птицы. При реках живут дикие журавли, гуси, утки, большие и малые кулики, цапли и чибисы. Из ягод растут: малина, земляника, клубника, черника, клюква, брусника,  костяника, ежевика, а из грибов: белые, березовые, осиновые, грузди,  подгрузди и рыжики. Из душицы (трава) крестьяне делают красную, а из молодых листьев березы  желтую краску для окрашивания женских подпоясок-покромок. Сенокос обильный. Сено в лесистых местностях хранится в стогах из 15-20 копен, а на лугах  в скирдах из 100-200 копен.

   Озер в уезде несколько, но небольших. Рек, речек и ручьев 260, из которых  наиболее значительны 5: Москва-река, Большая Иночь, Руза,  Колоча и Протва – все сплавные. Рыбы много, но мелкая:  щуки, окуни,  плотва, голавли, лини, язи и шереспера. Мучных водяных мельниц 90.

    Селений 267, из них государственных: сел 5, сельцо 1, деревень 49; помещичьих: сел 32, селец 59, деревень 121. владеют ими 96 чел. Домов  помещичьих каменных 4, деревянных 65, крестьянских дворов 5393. Борисов населен еще рейтарами и пушкарями прежних служб, занимающихся плетением неводов, бредней, сетей и приготовлением других рыболовных принадлежностей. Платящих государственные подати: государственного ведомства мужчин 5021, женщин 5201; помещичьих: мужчин 18.393, женщин 18.179. заводов кирпичных 2. Фабрика одна суконная (на Марфином броду).  Земли по межеванию под селениями  2.656 д. 880 саж.; пашни 53.966 д. 160 с.; сенных покосов 41.267 д. 2.399 с.; лесу 52.058 д. 836 с.; неудобных  6.682 д. 469 с., а всего 156.648  д. 2.344 с. С городскими дачами  162.784 д.832 с.

    Главное занятие жителей – хлебопашество. В рабочие дни крестьяне возят доски и лес для сплава к рекам, сплавляют плоты и жгут угли, некоторые уходят на промыслы и работы на фабрики. Женщины занимаются полевою работой, домашним хозяйством, скотоводством, огородничеством, прядут лен и шерсть и ткут, иногда даже на продажу, холст и сукна. Средний  крестьянин имеет 2 лошади, 2 коровы, 4 овцы, 1-2 свиньи. Жители опрятны, здоровы, трудолюбивы, крепки, вежливы, обходительны и расторопны. Женщины недурны лицом, трудолюбивы и работящи. Одеваются крестьяне в кафтаны серого домашнего сукна, зипуны и холщовые балахоны, подпоясываются пестрыми кушаками, зимой носят овчинные нагольные шубы. Женщины носят красные кумачовые и синие  китайчатые сарафаны и синие  крашенинные.  Зимой одевают овчинные шубы. Замужние женщины носят род маленьких вышитых гарусом, шелками и золотом кокошников («сороки»). Девицы  повязывают повязки или ленты шитые золотом. Обувь мужчин и женщин одинакова: в праздники сапоги и каты или бахилы, а в будни – лапти из молодой липовой коры. Дома крестьянские строят из одной избы, переднею стеной на улицу с двумя волоковыми и одним красным оконцами, с сенником, мшенником, с разгородками.  Постройки кроют ржаной соломой и лишь очень немногие богачи дранью и тесом.

 

 

 

 

 

                         IX.    XIX век и начало XX в.

 

 

 

        В 1802 году развалившуюся от ветхости Можайскую крепость приказано было разобрать, а материал уступить на постройку собора, возобновленную с 1804 г. До половины 1812 г. были произведены следующие работы:  крепость разобрана окончательно (ныне видны на холму лишь кое-где задерновывающиеся остатки фундаментов стен, башен и ворот ее), деревянный  мост, выходивший из ворот крепости через ров к городским слободам уничтожен и вместо него выстроен новый кирпичный на восточной стороне (от Бородинской улицы). Никольские ворота крепости заделаны кирпичом с обоих сторон. Для укрепления горы и собора с южной стороны устроены каменные контрафорсы.  Воздвиженский придел церкви на воротах «по причине своей ветхости и тесноты», как значится в летописи собора, разобран до основания и на месте его построен новый увеличенный в ширину на 3 сажени. Старые паперть и колокольня уничтожены и выстроены новые. Уничтожены также на соборе пять глав (прежний собор был копией Рождественского Лужецкого монастыря) и заменен большим центральным куполом-приделом и 4 угловыми мавританского стиля башенками. С наружной  стороны весь собор обложен был в 2 ½ кирпича, причем древняя его архитектура была изменена в настоящий  полуготический, полумавританский стиль,  внутренность же (главного придела) осталась прежней. Нашествие Наполеона остановило начатые работы.

    После Бородинской битвы главная армия русских после полудня 27-го стояла уже за Можайском. Город занимал арьергард Платова с приказанием держаться в нем как можно долее. Около 4 час. перед Можайском  показался Мюрат и повел атаку на город, но в этот день не смог выбить русского арьергарда. Наполеону пришлось заночевать в помещичьем доме подгороднего села  Криушина, сожженном  позднее французами. Накануне 27-го Кутузов  принимал участие в руководстве арьергардным боем за Можайск,  а 28-го утром повел  дальнейшее отступление к Землину и Лутинскому. 28-го августа французский авангард наступал энергичнее и выбитый  Можайска Платов отвел войска за город, занятый более чем 10.000 раненых и засыпал его снарядами. Деревянные строения города запылали, жители разбежались. На улицах и площадях, запруженных ранеными, началась паника. Мертвых выбрасывали прямо из окон. Полусожженный город заняла  наступавшая французская армия и Наполеон, заболевший лихорадкой, провел в нем 2 дня.

    По выступлению французской армии к  Москве  в Можайске расквартирован был корпус вестфальских войск Жюно, который избрал своей квартирой Лужецкий монастырь города, в каменной ограде которого маршал приказал пробить 220  отверстий для пушек. За период нахождения французской армии в Москве, город был окончательно превращен в груды развалин. Лет 30 назад в Можайске еще видны были остатки  огромного дома по Бородинской улице купца Сучкова; - говорили, что в нем долго находилась доска с надписью: «здесь в таких-то и таких-то числах помещался штаб маршала Нея». Как-то невольно вспоминается при этом известная эпиграмма И.А.Крылова в ура-патриотическом духе тех времен, в которой он, напирая на развитие когда-то в окрестностях города свиноводства,  говорит «французский маршал Ней в Можайске принцем возвеличен, - и прежде был Можайск  отличен породою свиней». От 12 года  сложилась в народе о Можайске  новая поговорка: «Можай разоренный», перефразировка, видимо, народной песенки тех же времен: «Разорена путь-дорожка от Можая до Москвы».

       Чуть не с первых же дней стоянки Наполеона в Москве на путях сообщения его армии с родиной и в частности близь Можайска начинают  налеты свои отряды отчаянных партизан, перехватывавших французскую почту, обозы и избивавших отдельные небольшие команды «великой армии». Отряды эти работали: Вадбольского между Вереей и Можайском, Бенкендорфа между Можайском и Волоколамском, Чернозубова между Можайском и Сычевкой и Давыдова к Гжатску. Они-то окончательно и расстроили тыл французской армии, дезорганизовав его.

         При оставлении французами Москвы Можайск уже с 14 октября был заполнен отступавшими частями неприятеля. Все это было к тому времени в страшнейшем беспорядке. Вот что пишет Де-ля Флис, доктор Наполеоновской  гвардии, в своем «Походе великой армии в Россию»: «улицы Можайска были  загромождены повозками. Я проехал город с целью встретиться со  своим полком. Увидев в поле артиллерийский парк и множество пехоты, расположенные на биваках, я направился туда и действительно там нашел свой полк. Проезжая мимо поля, примыкавшего к городским садам, я увидел вдали что-то вроде пирамиды неопределенного цвета. Из любопытства я подъехал туда. Но с каким ужасом  увидел я, что это куча обнаженных трупов, сложенных четырехугольником в несколько туазов в вышину. На мои глаза  тут было до 800 тел.  Они были собраны в одно место по распоряжению коменданта, для сожжения, так как они  заражали улицы. А между тем, несмотря на сорокадневный промежуток времени со дня сражения, трупы сохранились. Тут были и русские и французы.  Раненые русские были брошены отступающей армией, отчего большая часть из изнемогла от ран или голода. Мне еще не приходилось видеть подобные ужасы»… И дальше: «18 октября рано утром мы выехали из Можайска. В этот день мне пришлось видеть зрелище столь же ужасное, как то, каковое представилось мне в последнем городе. По крайней мере на нашем пути убитые не лежали в куче, а были разбросаны на большом пространстве и раны их были прикрыты одеждами… Мы очутились на Бородинском поле… Около редутов валялись в большом числе трупы, также сохранившиеся от стужи, но лишенные глаз. Находившийся в Успенском вместе с гвардией Наполеон еще 16 октября  соединился с корпусом вице-короля, прошедшим в этот день через горевший Борисов городок. По полю валялись во множестве ядра, осколки гранат, разбитые зеленые фургоны,  содержавшие в себе  патроны и взорванные. На земле белье и разное тряпье. Замечательно, что спустя 2 месяца после сражения, на этом поле кое-где еще бродили раненые лошади» и т.д. 19 октября около Колоцкого монастыря на арьергард отступавших французов налетели казаки Платова и сильно пощипали  его.  Разрозненные, дезорганизованные французские части подвергались постоянно  нападением восставших крестьян и до сего времени в нашем уезде ходит  много рассказов об истреблениях ими отдельных отрядов французов.

    Около 18 г.г. в Можайском уезде появился новый владелец с. Поречье, известный впоследствии «гаситель народного просвещения» и министр при  Николае I С.С.Уваров. Дочь одного  из Разумовских Алексея Кирилловича   вышла замуж  за него и принесла ему с собой «в приданое» с.с. Поречье, Корочарово и др. В 1820 году на Бородинском поле  выстроена была вдовой одного из Тучковых Спасская церковь близь батареи, на которой в  сражении был убит ее муж.

      Дворянско-буржуазная революция 14 декабря 1825 г. коснулось, видимо,  и Можайских палестин. Старожилы рассказывали, что, очевидно, в тесной  связи с нею, исчезла арестованная целая семья помещиков уезда около  д. Семенников. Имеются также рассказы о бунте на помещичьей фабрике сукон Марфина брода, но последний,  очевидно, ндо отнести к позднейшей эпохе 40-х годов, а может быть и дальше ко времени владения ею помещиком Чумаковым совместно с городскими купцами Кучиными.

   В 1831 г. в Можайске свирепствует холера. В 1833 г. при Спасской церкви Бородинского поля открыта «на правах общежития женская община» - монастырь. В 1839 г. на Бородинском поле открыт памятник на братской могиле павших в сражении, ныне главный. Открытие памятника, как известно, сопровождалось большими маневрами, о которых в городе осталась память: недовольные дороговизною расквартированными войсками в Можайске были сожжены старые деревянные торговые ряды. На их месте, спустя несколько лет, были выстроены из остатков материала крепости новые каменные белые ряды, называемые теперь «старыми». 

  40-е годы принесли с собой идею освобождения крестьян. Диктовали ее сложившиеся новые экономические условия и народившийся русский промышленный капитализм. Но  2 десятка лет эта идея только носилась в воздухе, не получая реального осуществления; она была задавлена полицейским режимом Николая I. Его министр народного просвещения, местный крепостник-помещик, президент Академии Наук С.С.Уваров, упомянутый выше, освещает крестьянский вопрос того времени в следующих характерных словах: «Вопрос о крепостном праве тесно связан с вопросом о самодержавии и даже единодержавии. Это две параллельные силы, кои развивались вместе. У того и другого одно историческое начало;  законность их одинаковы… Крепостное право существует, каково бы ни было, а нарушение его повлечет за собою неудовольствие дворянского сословия, которое будет искать себе вознаграждения где-нибудь, а искать негде, кроме области самодержавия… Правительство не приобретет ничего посредством этого действия. Низший класс и теперь ему предан, а бояться его ни в коем случае нечего: крестьяне могут поджечь дом, поколотить исправника, но не более. Правительство не приобретет ничего, а потерять может  многое. Другая оппозиция опаснее ему». Жизнь, как видим, не оправдала  страхов дворянской революции «рожденного в Аттике любимца муз» и не «тамбовский Мирабо и костромской Лафайет» свергли  самодержавие, а крестьянин и рабочий «проданные» по его словам «правительству».

     Кстати, чтобы не  возвращаться более  к вопросу о знаменитом Поречье, объявленном в 1922 г. «вторым государственным имением» республики, должен сказать здесь/ что еще в 40-х и 50-х годах оно служило «местом барского отдыха и известных чтений» виднейших русских ученых, профессоров и литераторов. Его тогдашний владелец собрал одну из замечательнейших в мире библиотек. С.С. и его сын и продолжатель, известный основатель русской археологии, А.С. в выстроенном в 1861 г. известным итальянским архитектором Джелярди дворце собрали кроме библиотеки, знаменитой отделом рукописей, один из богатейших музеев и прекраснейшую картинную галерею, преимущественно иностранных мастеров. Чтобы понять колоссальнейшую ценность этих собраний достаточно сказать, что библиотека включала в число своих рукописей собрания Царского, Сахарова и др., редчайшие книги ученого собирателя Матеи, исчерпывающие  отделы классиков, истории, философии и археологии; музей: скульптуру Бартолини, Кановы, Торвалдьдсена, Санторелли, Финелли, Гудона и др.; описанную профессорами Давыдовым, Шевыревым, Леонтьевым и Уваровым единственную в своем роде «альтемпскую урну», за которую спорили между собою в 1843 г. Луврский и Берлинский музеи, описанный Щварцом бронзовый бюст Юпитера из раскопок Помпеи, антики с Кипра, Саламина и Черноморского побережья, коллекцию русского быта, напр. изразцовую печь XVII века, церковный старины, стильной мебели, нумизматики, предметов каменного и бронзового века и проч. Картинная галерея имела между многими другие подлинные картины, этюды и картоны:  Рафаэля, Иорданса, Гверчино, Мурильо, Гарофало, Теньера, Вининкса, а из русских Кипренского, Боровиковского, Тропинина, Каниевского, Брюллова, Боголюбова, Максимова и др.само по себе Поречье не только типичное «дворянское  гнездо» - это дивный памятник природы с единственными в  России оранжереями и теплицами араукарий, пальм и замечательным парком. Многое уже  передано ныне Московскому историческому музею, но еще многое доселе хранится в разрушающемся дворце, подвергаясь риску быть уничтоженным окончательно падающими кусками штукатурки потолка, и между другими экспонатами, еще в 1922 году лежавшая в ящике у лестницы альтемпская урна, скульптура красного зала, картины и проч.

   К моменту освобождения крестьян от крепостной зависимости крупнейшими землевладельцами уезда были  уже упоминавшийся выше А.С.Уваров и  помещик с. Тесова Камынин, имевший свой крепостной театр, оркестр и хор. Именно его, кажется, вывел А.И.Герцен в своей повести «Долг  прежде всего», так ярко рисующий жизнь дореформенного помещика. 60-е годы  «эпохи конституционных чаяний» резко сменяются  70-ми, годами черной  правительственной реакции, зарождения «народничества» и фактической активной революционной организации молодежи. Еще с начала  введения земского управления с 1865 г. первым  предводителем Можайского уезда числится кн. П.Д. Крапоткин, владелец с. Сивкова, родственник  известного русского анархиста и революционера Петра Алексеевича.

    Недалеко от упомянутого с.Сивкова на р. Протве расположено с. Тропаревво, имение в те времена известного ординарного профессора московского университета  медика А.О.Армфельд, слывшего большим либералом. В полуверсте от Тропарева м.Ваулино с хлопчато-бумажной фабрикой Орфано. На этой самой фабрике, по словам лиц близко стоявших к революционному движению 70-80 г.г. служил конторщиком-счетоводом студент московского  университета Дмитрий Каракозов, первый из революционеров покушавшийся  4-го апреля 1866 г. на убийство Александра II. Фабрика эта была местом тайных собраний «каракозовцев», которые, по словам М.Н.Покровского «играли выдающуюся роль в создании революционной традиции русского студенчества». «Объяснительная записка» по делу Каракозовской организации  рисует цель и средства ее в таких словах: «Возбуждение и приготовление народа путем социальной пропаганды к восстанию, требование за сим у правительства уступки, т.е. введение социализма и, в случае сопротивления, устройство государства на социалистических началах путем революционным, по захвате верховной власти в свои руки и ниспровержении правительства».  Те члены, которые были обязаны разъехаться по губерниям, как только найдут себе в одном из городов занятия, обеспечивающие их существование… должны были знакомиться с семинаристами и вообще молодыми людьми и убеждать их делаться сельскими учителями, страться открывать различного рода ассоциации, сноситься с сельскими членами и в случае нужды помогать им деньгами и книгами. Сельские члены-учителя  должны были устраивать при школах ремесленные заведения, сообразные с потребностями местности, объяснять крестьянам, что единственное средство улучшить их положение – круговая поддержка и устройство ассоциаций.  Как практическая мера осуществления программы общества были переговоры о покупке ваточного завода (очевидно в соседней с  Сивковом д. Чебунове, где  имелся стоявший уже в это время ваточный завод М.В.Зенина) в Можайском уезде для устройства его на социальных началах. Средства для предприятия думали добыть экспроприациями: убийством одного купца и ограблением почты. Насколько серьезны были террористические  намерения каракозовцев показывают следующие слова защитника одного из каракозовцев: «Яд был у многих из членов организации: они им запаслись  для принятия в случае каких-либо покушений и носили его в пуговицах». Террористические акты взялась выполнять особая группа «Организации»,  прототип будущего «Исполнительного Комитета партии Народной Воли», в шутку называвшаяся «адом», члены которой были окрещены характерным словом «мортусы».*  За неудачным, благодаря очевидно, провокации, покушением Каракозова последовал известный «белый террор» правительства.

*От латинского слова mortis – смерть (примечание В.К.)

На фоне  его выдвигаются другие фи гуры революционных деятелей нашего уезда:  «народников» и народовольцев Н.А. и Н.А. Армфельдов из Тропарева. Н.А., неоднократно замешанная в принадлежности к организации и освобождавшаяся по протекции московского губернатора-родственника Перфильева, была осуждена по делу  «о вооруженном сопротивлении 11-го февраля 1879 г. в Киеве на Жилянской улице Антонова, Брантнера, Армфельд, братьев Игнатия и Ивана Ивичевичей и др.»  Оба Ивичевича были ранены, а один из жандармов убит. На следствии Н.А. утверждала, что жандарма убила именно она и, когда  на суде было доказано, что таковой убит не ею, она решительно заявила: «безразлично – я всецело разделяю мотивы убийства». Работавший в  Киеве   революционный  кружок был тесно связан  в своей деятельности с Валерианом Осинским. В Тропареве у Армфельд  неоднократно гостили и А.И.Желябов и Соф. Перовская.

      В 1861-62 г.г. мать упоминавшегося Б.А.Федченко,* Ольга Александровна  составила знаменитый гербарий Можайского уезда. Им, между прочим, пользовался известный ботаник Н.Н. Кауфман для составления своей «Флоры Московской губернии».  В 1881-87 г.г. гербарий этот был ею пополнен вместе с сыном.

*Имя Б.А.Федченко в очерке ранее не упоминалось (примечание В.К.).

     В 1865 г. в числе землевладельцев уезда было 78% дворян. Им  принадлежало  96% всей площади земли. 3% купцов, владевших 1½ %, 14,7% крестьян, 2.6% мещан и 0.8% других сословий. Размер среднего владения был 254 десятины. Всего частновладельческой земли по уезду в 1860 г. было 63.000 десятин. Личные землевладельцы 1885 г. разделились: дворян и чиновников 91 ч., владевших 40.571 лес. (из них у 24 ч. было от 400 до 1000 дес., у 5 от 1000 до 2000 дес. и у 6 более 2000 дес.),  купцов 24 ч., владевших 16.394 дес., крестьян 88 ч. владевших 5.486 дес., мещан 15 ч. владевших 390 дес. и 6 лиц других сословий – 885 дес. По приведенным  цифрам видно, что через 20 лет со времени основания земства у дворян убавилось земли на 32%, а у купцов увеличилось на 23%.

    С 1868 г. начата была постройкой проходящая у Можайска  Белорусско-Балтийская ж.д., первоначально называвшаяся по конечным пунктам своим Московско- Брестской.  Побудительною причиной постройки было дать заработок крестьянам Смоленской губ., пострадавшим в 1867 г. от неурожая.

  Около 1905 г. в городе выдвигается как революционный деятель учитель местного приходского училища А.Н.Румянцев, умерший позднее в тюрьме, а в 1905 г., когда там и здесь по уезду вспыхивают аграрные волнения среди крестьян, ветеринарный врач  Степанов и учитель городского мужского училища Красоткин.  Около 1911 г. Канаевская и Осташевская  волости отходят от Можайского уезда к Волоколамску. В 1912 г. впервые в городе появляектся телефонная сеть, а на Бородинском поле открыты к столетию годовщины Бородинской битвы 32 новых памятника разных частей войск, принимавших участие в сражении. Тогда же был  временно поставлен и деревянный французский памятник, вместо утонувшего при перевозке, замененный в 1913 г. теперешним. В этих  же  годах открыты военные музеи 1812 г. при станции и на самом поле, в здании, выстроенном на месте бывшего инвалидного домика у главного памятника поля.

  В 1914 г. в Можайске начаты постройкой водопровод, электрическая станция освещения и здание реального училища, ныне школы II ступени. Весною 1922 г. к уезду присоединены части бывш. Уездов Верейского и Рузского с городами того же названия.

   В русской художественной литературе о Можайске писали Вяземский, Лермонтов, Жуковский, Давыдов, Герцен, Толстой Л.Н., Пильняк и др. Пейзажи и бытовые местные сцены служили материалом для картин ныне живущих в городе художников И.Л.Горохова и С.В. Герасимова, местных  уроженцев.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

          Материалы к истории города Можайска

 

1.Покровский М.Н. «Русская история», 2. Татищев В.Н. «История Российская», 3. Щербатов М.М. «История Российская», 4. Карамзин М.Н. «История  государства Российского», 5. Соловьев С.М. «История России», 6.Герберштейн «Путешествие в Московию», 7. Ключевский В.О. «Сказания иностранцев о Московском государстве», 8. Киреевский И.В. «Песни», 9. Рыбников «Песни», 10. Сказание о Луке Колотском, 11. Рукопись  гетмана Жолкевского, 12. Костомаров С. «Смутное время», 14. Дионисий «Можайские акты 1506-1775 г.г.», 15. Летопись Николаевского собора, 16. Краткая летопись Лужецкого монастыря, 17.Дионисий. Список настоятелей Лужецкого монастыря, 18. Дионисий «Лужецкий второго класса монастырь, историко-статистический очерк», 19. Московская промышленная область, из серии  «Россия» под ред. Семенова-Тяньшанского, 20 Соответствующие тома «Энциклопедического словаря» изд. Брокгауза и Ефрона, 21.Тоже томы Энциклопедического словаря Гранат, 22. Щекатов А. «Словарь географический Российского государства», 23.Историческое и топографическое описание городов Московской губернии, 24. Наполеон в России в 1812 году, 25. Костомаров «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей», 26. Михайловский-Данилевский «Сочинения», 27. Шереметьев «Бородино», 28. Ложье Ц. «дневник офицера великой армии», 29. Воспоминания французского сержанта Бургонь, 30. Оглоблин Н. «Правда о боярине Шеине», 31. Харкевич В.И. «Мемуары князя Сангушки», 32. Бородино, 33.Давыдов Д.В. «Сочинения», 34. Холмогоровы «Можайская десятина», 35. Величков А.Н. «г.Можайск», 36. Виноградов Н.П. «Можайский Николаевский собор», 37. Виноградов «К истории Вознесенской церкви», 38. Оглоблин Н. «Раскопки клада в Можайске в 1702 году», 39. Варкоч Н. «Описание путешествия в Москву», 40.Корнилий де Бруин «Путешествие», 41. Из рукописей Барсова «Дело по челобитьям Семена Карево», 42. Иллюстрированный  «путеводитель по Александровской ж.д.», 43. Леонид  «Московский Звенигород и его уезд», 44. Тальберг «Насильственное похищение чужой движимой собственности», 45. Зауецинский «Макарий», 46. Замысловский Е. «Историко-географические известия Герберштейна», 47. Лаппо-Данилевский А. «Иноземцы в России в царствование Михаила Федоровича», 48. Веселовский А. «Былина о Садке», 49. Он же «Мелкие заметки к былинам», 50. Васильевский Е. «Польская и немецкая печать о войне Батория с Грозным», 51. Форстен Г. «Политика Швеции в смутное время», 52. голомбаевский А. «Столы разрядного приказа», 53. Оглоблин Н. «Происхождение провинциальных подьячих», 54. Платон С. «К истории опричнины 16 века», 55. Де-Санглен «Записки», 56. Вяземский «Воспоминания о 1812 годе», 57. «Бородинские торжества», 58. Статья в журнале «Исторический вестник» 1914 г. октябрь, 59. Отечественная война и русское общество под ред. Дживелегова, Мельгунова и Пичеты, 60. Чечулин Н.Д. «Города Московского государства в 16 веке», 61. Платон «Дневник путешествия», 62. Скворцов Н. «Существующие и уничтоженные церкви Можайского уезда», 63. Уваров Ф.А. «Систематический свод постановлений Можайского  земского собрания 1865-1909 г.г. 2 тома и 64. Ярцев А. «Описание Поречья и др., а также местные легенды и предания».

 

В данном списке использованных материалов имеется пропуск: вслед за номером 12 следует номер 14. Так было в книге издания 1925 г., поэтому и в новом переиздании этот пропуск сохранен.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                 Верея и Вышгород

 

 

      Помещенный ниже краткий очерк не претендует даже на название исторического: это  первая слабая попытка  свести в одно целое разбросанные там и здесь немногие материалы и наметить вехи истории города и бывшего  уезда. Будущему краеведу-историку представляется широкое и благодарное поле исследования и обработки. Совершенно не использованы здесь по краткости места и времени документы, бумаги и писцовые книги города Вереи, Вышгорода и др. мест, местный фольклор и архив бывш. полицейского управления. История края – задача будущего.

  К югу от Можайска на 21-й версте по большой дороге лежит под 55º29′  сев. широты и 53º40′ восточн. долготы* в расстоянии 98 верст от Москвы  бывший уездный Московской  губ. город Верея, ныне волость Можайского уезда. Разбросанный по холмам и скатам по обе стороны р. Протвы, он  своими очертаниями представляет продолговатую неправильную фигуру в версту с небольшим в длину и несколько более полутора верст в ширину. Большая часть нынешнего города расположена на правом берегу р.Протвы.  на этом же берегу и детинец города – старая земляная крепость окружностью в 470 саж, закрытая с западной стороны от городских строений  насыпным изнутри на 6-9 аршин валом, а с наружной с запада, юга и востока окруженная глубоким рвом, с севера же опоясанная р. Протвой. Со стороны Протвы естественный пятисаженный холм не укреплен искусственно вовсе. Лет 150 назад город сообщался с крепостью только через находившиеся на северной стороне крепости ворота, по окружной специально проведенной к ним вдоль по валу дороге.

* Как и в случае с Можайском, Власьев употребляет устаревшее значение долготы города.

   Волости Вереи, как установил профессор А.П.Богданов, раскопавший в  1865 г. у с. Крымского 22 кургана, были населены в древнейшие времена «длинноголовым курганным племенем», как называют его наши антропологи,  а позднее здесь обитали кривичи-славяне. О времени построения города равно и о самих строителях Вереи и Вышегорода (как он называется в русских летописях) ничего неизвестно.  Характерное, однако, название  «Верея» вместе с одной из исторических русских дат 1380 г (вопрос о границах Московского и Рязанского Княжеств) показывает чьими именно «воротами» являлся город. «Межи нас раздел по реку по Оку», гласит договор между Димитрием Донским московским  и Олегом рязанским: «от  Коломны вверх по оке на Московской стороне Почеп, Новый городок, Лужа, Верея, Боровеск»…

     Впервые в истории Верея упоминается в 1371 г., когда Ольгерд витебский и Святослав смоленский  идут войною на Москву. «Тогда же и Верею взяли», констатирует летопись. Вышегород  упоминается еще ранее под 1352 г., когда вел. кн. московский  Симеон (Гордый) «в силе тяжце  и велице» идет  с князьями и братьями на Смоленск. Именно в Вышегороде догоняют его послы Ольгерда с дружеским письмом князя витебского и богатыми дарами.

 В 1389  г. Верея выделена Димитрием Донским в удел 3-му его сыну Андрею, как «отъезжая» волость Можайского удела. В 1410 г. нашествием темника Золотой орды Эдигея Верея и окрестные волости страшно  разорены татарскими ордами.

   В 1432 г. Верея со своим  уездом и Белоозеро составили отдельное второстепенное княжество Можайского уезда. На Верейском столе сел младший сын Андрея Димитриевича  Можайского Михаил. О возрасте первого верейского князя  при его вокняжении указаний нет, однако, судя по тому, что он, вскоре после смерти отца, участвует в нескольких договорах, надо полагать, что  к этому времени Михаил был уже человеком взрослым.  С первого же момента вокняжения он вместе со своим старшим братом Иваном Можайским заключает договор с юным московским вел. кн. Василием Васильевичем (1432 г.), а затем, около того же времени, участвует в договоре велик. князя с кн. Василием Ярославичем Боровским,  по которому признан даже последним «старшим братом».

   В междуусобице 1434 г. Юрия Дмитриевича Галицкого с Василием, Михаил, как и Можайский, сначала держит сторону последнего, но после несчастной битвы вел. Кн. у Скорятина и победы Юрия, переходит на сторону дяди, вынужденный, впрочем, к этому силою сложившихся обстоятельств. Как только перевес силы вновь  перешел к Василию, Михаил тотчас переходит на сторону двоюродного брата и, в противоположность Можайскому, уже навсегда. В 1445 г. Михаил Андреевич участвует в походе Василия  против Улу-Махмета. В его отсутствие литовцы сильно разоряют окрестности Вереи, прямым следствием чего и был знаменитый по соотношению сил бой у р. Суходрова.  Вскоре после этого в июне того же года Михаил  вместе с велик. кн. идет против сыновей Улу-Махмета и в битве на р. Каменке пленен вместе с Василием. Ко времени плена относится договор Василия  с Андреевичами (17 июля 1445 г.), по которому Можайский получил Козельск, а верейский «выход на год» (т.-е. причитавшуюся с его волостей дань татарам) «от Петрова дни до Петрова дни на сей год». После примирения Василия Темного с можайским,  Михаил Андреевич в июне 1447 г. заключил новый договор с великим князем. По этому договору он был еще на 2 года освобожден от «выхода» и вместо половины Кубены, уступленной им Василию, получил часть Заозерья примыкавшую к его Белозерским вотчинам. В следующем месяце этого года Михаил участвует в новом договоре великого князя с Иваном  Федоровичем рязанским.

    Вообще Михаил Андреевич  пользовался полным доверием Темного и именно  через его и кн. Боровского  посредство состоялось примирении  можайского с Василием в 1447 г. В 1449 г. вместе с другими князьями мы видим подпись Михаила на договоре Литвы с Москвой. 1 июля 1450 г. Михаил получил от вел. кн.  Вышегород «с волостями, путями и селами» и из звенигородских волостей Плеснь, Смолянье, Сохну, Зарыдалье, Зерем и тарусицких бортников и освобожден на 5 лет от «выхода» с Вышегорода и его волостей, вся же Верейская волость получила льготу на половинный «выход» в течении 3 лет.

  С новым великим князем московским (с 1462 г.) михаил Андреевич заключает также несколько  договоров: в первых Иван Васильевич подтверждает права верейского на владения, а по третьему Михаил «сам отступился от Вышегорода и других волостей, полученных им в 1450 г».  Как ни подозрительно его «сам», Михаил по прежнему  верно служит московскому и в 1471 году в походе Москвы  на Новгород великий, осаждает и берет в июле волость новгородскую – город Демон. В 1480 г. ушедшим в поход на хана Ахмата великим князем, Михаил Андреевич оставлен с духовенством «блюсти» Москву. Этот акт доверия резко подчеркивает черную неблагодарность великого князя к Михаилу, владетелю последнего московского удела. Уже к 4 апреля 1482 г. относится многозначительный договор Михаила, по которому последний «отказывает на помин» московскому великому князю после своей смерти Белоозеро, а к следующему 1483 г. (декабрь) отказ Михаилом всего удела по смерти Москве.

     Повод к этому грабежу весьма нелеп и доказывает только фактическое «самодержавие» к тому времени московского князя. У Михаила был сын от брака с кн. Боровской Василий, прозвищем Удалой, соратник отца и великого князя в походах на Новгород, против Ахмата, Черемисском и Казанском. Женатый на  племяннице Софьи, гречанке, он получил  когда-то в подарок от нее драгоценное ожерелье. При рождении внука Димитрия, великий князь вспомнил об этом ожерелье, желая его якобы подарить снохе Елене и, узнав, что оно подарено уже его женой Марии Андреевне  Палеолог, жене Василия, «приказал отобрать у верейского все приданое его жены и его со княгинею поимати».  Василий вынужден был бежать в Литву, а его отец, как мы видели, принужден был отказать удел не ему и не второму своему сыну Ивану (о нем истории неизвестно ничего), а Москве. У Михаила была еще дочь Анастасия, бывшая замужем за кн. Осипом Андреевичем Дорогобужским. Весною 1486 г. Михаил умер, «не смея ничего отказать сыну и прося только великого князя не посудить его судов, не порушить его жалованья». Похоронен он в Боровском Пафнутьевом  монастыре.

   Верейский  удел отошел к великому княжению и числился за ним до 1503 г.,  когда Иван Васильевич передал Верею вместе со Старицей, Алексиным и др.  своему младшему сыну Андрею. Последний владел Вереею уже на правах частного, а не владетельного князя, т.-е. не имел права судить лично за убийства, делать монету  и участвовать в выгодах государственных откупов. Еще в 1493 г. Софья Фоминишна выхлопотала у мужа «прощение» Василию Удалому, но последний почему-то не воспользовался дозволением  вернуться на родину и умер в Литве.

   Андрей Иванович кончил дни свои  в 1537 г. в тюрьме, а через 3 года после этого, когда при московском дворе взяла верх партия Бельского, его сын Владимир, также освобожденный «из-за приставав на дворе Берсенева» получил  от Грозного удел отца, в том числе и город Верею. Но самодержавие слишком укоренилось уже в Москве и Грозный, косо посматривавший на свего двоюродного  брата Старицкого, ждал  только случая покончить с ним. Еще  во время болезни Грозного, Влдадимир Андреевич отказался присягнуть назначенному наследнику  Ивана Димитрию. В  1563 г. его  мать Ефросиния была сослана Грозным в монастырь, а бояр, стольников и дьяков Владимира Андреевича царь «взял себе», заменив их новыми, т.-е. по-просту окружил Старицкого  шпионами. «Между тем», -говорит летописец, - «Иван обходился с ним ласково, ездил к нему гостем в Старицу, Верею, в села Вышегородские, чтобы пировать и веселиться». При Владимире  Андреевиче в 1552 г.  15 мая, как свидетельствует надпись на камне  над входом, выстроен был в Верее  на городище  сохранившийся доныне собор. В ноябре 1563 г. Грозный взял у Владимира Андреевича Вышгород, заменив его Петровым, и в 1564 г. с введением «опричнины»  он попал в число волостей ее.  В 1567 г. царь выменил  у Старицкого  Старицу, Верею и Алексин, заменив их Дмитровым, Боровичами и Звенигородом. С этого  времени Верея фактически навсегда перешла к Москве, так как хотя завещанием Грозного в 1572 г. и назначалась им в удел его сыну Ивану, но, как известно, последний был убит отцом в 1582 г.

   В смутные времена Верея неоднократно была разоряема поляками, литовцами и русскими повстанцами, а при нашествии короля Сигизмунда в 1610 году в ней для охраны сообщений польской армии с родиной был оставлен  полк гетмана Жолкевского.

     Елизавета Петровна подарила Вышгород с волостью генерал-фельдмаршалу  Александру Ивановичу Шувалову, откуда и взялось прозвище крестьян этой волости «шувалики».

   От 1787 г. имеется довольно подробное описание города Вереи и ее уезда. Город разделялся по местоположению своему на 3 видимо еще старинные части: крепость, правобережную часть (большую) и левобережную. В  нем 35 улиц и переулков вымощенных частью каменной, частью деревянною  мостовой. Через реку Протву имеется для пешеходов м небольших повозок  пловучий мост.  Большие тяжести перевозит паром. Казенных строений: дом  для присутственных мест (уездный суд, дворянская опека, нижний земский суд, городовой магистрат, сиротский и словесный суд и нижняя расправа), дом  городничьего правления с уездным казначейством и архивом местного уездного суда, народное училище, денежная кладовая, в которой сруб опущен в землю, винный, каменный и соляной деревянный магазин, лавка для мелочной продажи соли, тюрьма и 10 питейных домов. Деревянных обывательских домов: дворянских 6, купеческих 363, из них 4 каменных, мещанских 343, духовных лиц 23 и разночинченских 19. Лавок на торгу 63,  постоялых дворов 4, одна каменная харчевня, 15 кузниц и 2 пивоварни. Заводов в городе: солодовенных 5, кирпичных 11 (с выработкою в 500.000 кирпичей) и кожевенных 11. Город  населен 5.941 чел. жителей,  из которых 2.460 чел. мужчин и 3.481 чел. женщин. По сословиям: купцов  3-х гильдей  903 чел, мещан 1.143,  цеховых 1, приписных 5, затем служилые дворяне, приказные, духовенство и разночинцы.

   Город торгует своим и привозным из Орла хлебом, солодом, который через Бельскую пристань вывозится в Петербург, пенькою и своим и привозным конопляным маслом, медом, воском (привозными), орехами и яблоками, топленым говяжьим салом, свечами, семенами: льняным и огуречным, шерстью, овчинами, русскими чулками и вязенками, рогатым скотом, пушными товарами и мануфактурой. Сильно развит вывоз и торговля даже с заграничными городами (Данциг, Кенигсберг). Верея славится на всю Россию местным луком и чесноком. Много  плодовых садов и хороших огородов. Уезд, занимающий в длину 56, а ширину 85 верст, горист,  с песчаным, иловатым и суглинистым грунтом. Сеют почти то же, что и в Можайском уезде тех времен, урожай приблизительно такой же.

   В уезде много много елового и лиственного леса. Очень мало сосны. Обитатели леса и болот те же, что и в уезде Можайска. Сенокосов немного. В уезде  2 озера: Васильевское, глубиною около 10 саж. и Полецкое, из которого  вытекает р. Нара. Рек, речек и ручьев 79, из которых наиболее значительны следующие  6: Протва, Исма, Нара, Таруса, Пахра и Десна.

   Государственных селений: 8сел, 3 сельца и 29 деревень. Помещичьих: сел 29, селец 67, деревень 98. владеют крестьянскими 4993 дворами 73  помещика. Государственных крестьян 6010 ч. Мужчин и 6276 женщин, помещичьих: 15.650 мужчин и 15.379 женщин.  Земли по межеванью: под селениями 2.748 дес. 1.628 саж., пашенной 61.773 дес. 2.328 саж., покосов  11.427 дес. 2.204 саж., лесу 72.380 дес. 2.072 саж., неудобных 6.314 дес. 1.800 саж., а всего 154.655 дес. 432 саж. Вся  площадь уезда с городскими дачами 155.666 дес. 1.724 кв. саж. В уезде 5 фабрик (2 суконных, 1 полотняная и бумажная) и 7 заводов (6 кирпичных, 1 винокуренный) и 8 питейных домов. Ярмарки: в городе 1 недельная в июне и 3 однодневных в селах Вышгороде 2 июля, Протасове 9 мая и Дуброве 26 октября.

   Главное занятие жителей хлебопашество и огородничество. Отхожие промыслы развиты слабо. На месте крестьяне рубят дрова, жгут угли и гонят деготь. Женщины ткут холст и сукна. Дома без труб, покрыты соломой и огорожены заборам.

   По вступлении в Москву французов в 1812 году, Верея была приведена ими в оборонительное положение, как коммуникационная линия французской армии и занята отправленным из Можайска баталионом  вестфальцев  Жюно. Когда русский штаб узнал об укреплении Вереи, Кутузов отдал приказ  генералу Дорохову очистить город от французов. Потеряв только 30 чел. Дорохов 28 сентября выбил французов из Вереи, нанеся им урон в 700 человек. Этот чрезвычайно удачный маневр занятия города выполнен был при помощи 4 верейских мещан, которые провели русский отряд тайным путем к линии расположения французского гарнизона города.

    В 1892 г. в городе насчитывалось 5502 чел. жителей. Крупныя торговля его с проведением Брестской и других железных дорог резко упала, так как от остался далеко в стороне от них. В городе 3 училища, из них одно городское уездное с 63 учащимися и 2 приходских, мужское и женское. Близь города известковые ломки и минеральный источник –«вереевская вода», содержащий железо, углекислоту и известковую соль.

    В 1922 году часть уезда, вместе с городом отошла к Можайскому уезду, а одна из волостей – Кубинская к Звенигородскому. В настоящее время город имеет школу II ступени и электрическое освещение. В городе 1 музей, 1 клуб и 1 библиотека.